Брет раздвинул стеклянные панели, закрывавшие вход на террасу, и на кухне гулял теплый и влажный ветер.
Обвязав узкие бедра вафельным полотенцем, Брет смешивал салат в большой стеклянной миске; тем временем в духовке шипели два бифштекса. Стол был накрыт, посередине стояла уже откупоренная бутылка вина.
Услышав шаги Моны, Брет поднял глаза, но снова не ответил на ее улыбку. У Моны, сбитой с толку его холодностью, язык прилип к нёбу.
- Я решил накрыть на кухне, - бросил он. - Похоже, будет гроза.
Словно в подтверждение его слов, сверкнула молния и издалека донесся раскат грома.
Продолжая играть роль вежливого, но не слишком радушного хозяина, он усадил Мону, разложил еду по тарелкам и наполнил бокалы.
Бифштексы прекрасно прожарились, салат был свежим и нежным, но потрясения, пережитые за последние дни, лишили Мону аппетита.
Впрочем, Брет тоже ел без особой охоты. Хотя он не сводил глаз с тарелки, но жевал пищу как безвкусную резину.
Мона пригубила бокал и притворилась, что увлечена едой. Царившее за столом молчание мучило ее.
Интересно, о чем он думает? С лицом, мрачным, как приближающаяся гроза, он подлил Моне вина. К своему бокалу Брет так и не притронулся.
Он отчаянно боролся за Мону. После одержанной победы ему следовало ликовать, а не хмуриться.
Когда с едой было покончено и они перешли к кофе и бренди, Брет попытался избавиться от одолевавших его черных мыслей и наконец-то прервал молчание:
- Кажется, гроза проходит стороной. Может быть, посидим снаружи?
Мона взяла чашку и бокал, прошла на террасу и опустилась в шезлонг.
Брет вышел следом за ней и сел рядом.
Кофейные чашки давно опустели, а они все еще не сказали друг другу ни слова.
Раньше они тоже часто молчали, но тогда их молчание было спокойным и дружеским, а не ледяным и напряженным.
Наконец Мона решила выяснить, какая муха его укусила.
- Как ты догадался, что Ивлин скрывает правду об аварии? - спросила она.
- Ни о чем я не догадался, - спустя мгновение ответил он. - Просто внутреннее чутье под-сказывало, что тут что-то не так. И я решил слегка сблефовать.
- Какое счастье, что тебе это удалось!
- Это было нетрудно. Ведь Ивлин давно хотелось облегчить душу.
Мона нежно погладила его по руке.
- Но если бы ты не поехал туда и не нажал на нее, Ивлин могла бы молчать вечно. Я бы вышла замуж за нелюбимого и продолжала чувствовать себя виноватой до самой смерти.
И снова он не откликнулся на ее ласку. Его твердый профиль был таким холодным и высокомерным, что Мона невольно отдернула руку и умолкла.
Почему он не хочет слышать слов благодарности, почему сердится? Может быть, сыт по горло всей этой историей? Сделал свое дело и умывает руки?
Нет, конечно нет. Но должна же быть какая-то причина…
Просто он насытился ею. Хватило одной ночи, чтобы его перестало тянуть к ней.
Нет. Она не могла в это поверить. Он желал ее отчаянно, страстно, и интуиция говорила ей, что такое желание быстро не проходит.
Его что-то заботит. Но что же? Выяснить это можно только одним способом. Тщательно выбирая слова, она спросила:
- Почему ты решил поселить меня в спальне для гостей?
- А чего ты ждала? - ледяным тоном ответил он.
- Что мы будем спать вместе. Лицо Брета напряглось и застыло.
- Я вижу, ты обо мне не очень высокого мнения. - Не успела Мона сказать, что подобная щепетильность смешна, как Брет продолжил: - Я слышал, как ты сказала Рику, что самое главное на свете - это свобода.
- Да, но я…
- И что же ты собираешься делать с этой свободой?
Эти слова вылили на Мону ушат холодной воды. Пусть не думает, что она рассчитывает на его поддержку!
- Я… Во-первых, я хочу найти работу. А потом надо будет подыскать себе жилье… Конечно, если ты не хочешь, чтобы я жила с тобой, - шутливым тоном добавила она.
- Не хочу, - лаконично ответил он.
- Но видеться-то мы будем? - рискнула спросить она.
- Нет. - Односложное слово упало как камень…
- Но я думала, что ты желаешь меня, - промолвила она.
- Ты ошиблась. Мона вспыхнула.
- Ты сам заставил меня в это поверить! Сказал, что хочешь вернуть меня! Говорил, что хочешь спать со мной!
- Разве ты не слышала старую поговорку: “Будь осторожен в желаниях, потому что они могут сбыться”? - Увидев, что от лица Моны отхлынула кровь, он ровно и бесстрастно произнес: - В компании “Роуд” есть вакантное место, которое может тебе подойти. Моему заместителю Джою Родни нужна хорошая личная помощница. Жалованье отличное. С жильем тоже проблем не будет. У меня есть пустующая квартира. Правда, район не слишком престижный, да и мебели еще нет, но жить там можно. По крайней мере, какое-то время. Конечно, ты можешь оставаться здесь, пока у тебя не появятся деньги, чтобы обставить квартиру по собственному вкусу… Я не боюсь, что ты сбежишь к Хаб-барду, едва он вернется. Уверен, что у Кларис хватит здравого смысла продержать его в “Голубой лагуне” еще несколько дней. Я распоряжусь выдать тебе аванс в счет жалованья, чтобы ты могла купить все, что нужно, и не ограничивала себя.
- Спасибо, но в данных обстоятельствах я не могу… - выдавила она. На нее навалилась свинцовая усталость.
- Можешь не волноваться, - насмешливо прервал ее Брет. - Меня рядом не будет. Я возвращаюсь в Англию.
- В Англию? - тупо повторила она. - Но ты же сказал, что приехал сюда насовсем…
- Таким было мое первоначальное намерение. Но я передумал.
- Почему?
- Потому что понял, что Штаты мне больше не подходят.
Она не верила ни единому его слову. Брет всегда любил Филадельфию. И считал ее своим домом.
Почему он внезапно решил вернуться в Англию? В этом нет никакого смысла. Если только…
С трудом шевеля пересохшими губами, она спросила:
- И когда ты намерен это сделать?
- Завтра утром.
Завтра утром! Времени почти не остается. Теперь или никогда… Придется применить шоковую терапию,
Мона вскочила и швырнула на пол бокал с бренди.
- Можешь подавиться своей работой, своей квартирой и своим авансом! Помнишь, что ты сказал мне в четверг? Нет? А я помню! Ты сказал: “Если ты порвешь с Хаббардом и вернешься ко мне, у меня хватит денет, чтобы купить тебе по бриллиантовому кольцу на каждый палец и обеспечить жизнь, о которой ты мечтаешь”!
- Ну хорошо… Если ты так хочешь, я буду платить тебе щедрое жалованье… - согласился слегка испуганный Брет.
- Плевать мне на твое щедрое жалованье! - продолжала бушевать Мона. - Если я для тебя ничего не значу, то не возьму у тебя ни цента! Не нужна мне твоя помощь! Беги, катись!
Брет поднялся и грозно навис над ней.
- С чего ты взяла, что я бегу?
- А разве не так? - вызывающе ответила она. Он шумно выдохнул.
- Ладно, если хочешь, можешь называть это бегством. Но если мы оба останемся в Филадельфии, я за себя не ручаюсь.
Ее душа была готова запеть. Значит, она все-таки была права. Он все еще желает ее! Год назад гордость помешала ей бороться за Брета, и чем это кончилось? Она не собирается совершать ту же ошибку дважды.
Мона подняла на него умоляющие зеленые глаза.
- А мне и не нужно, чтобы ты за себя ручался. Я хочу быть с тобой и делить с тобой постель, пока этого хочешь ты.
- В качестве платы за услуги? - резко спросил он. - Однажды ты сказала мне, что не про-даешься. Я не хочу, чтобы валютой была твоя благодарность.
- Но это не так… - Ясно, что он не верит ей. Она тяжело вздохнула. - Какое тебе дело до моих мотивов? Ты ведь сам признался, что хочешь всего лишь отомстить…
- Это желание умерло, когда я узнал правду.