Она отсутствует не просто так. Генриетта похолодела. Что же случилось. Раньше ей обо всём докладывала именно эта чернявая подхалимка, а как раз теперь её и нет!
Пока Генриетта силилась сообразить что делать,
в зал вынесли треноги с портретами девушек. Расставили так, чтобы свет как можно выгоднее подчёркивал цвет лица красавиц.
И вправду, они такие хорошенькие. Стелла переводила взгляд с одного портрета на другой, сквозь узкие щелки маски смотреть было неудобно, плохо было видно. Да к тому же кружилась голова от нехватки воздуха.
Стелла с напряжением и тревогой наблюдала за поведением Генриха. Она толком ничего не знала об этом мужчине кроме того, что рассказывали подружки: злой, беспощадный, убивает всё что движется против его желания и одновременно божественно красивый, статный мощный.
Подумаешь, к ней на смотрины и не таких женихов привозили. Если честно, Стелла должна была признаться сама себе. Таких красивых мужчин она не видела никогда. С другой стороны, она не забывала: это не просто мужчина, это зверь в обличии человека.
Выходит, досужие сплетни приятельниц о том, что он красавчик — правда.
Неужели слухи о его жестокости тоже правда?
Именно об этом Стелла узнает очень скоро, буквально через несколько минут.
Глава 17
Неужели слухи о его жестокости тоже правда?
Именно об этом Стелла узнает очень скоро, буквально через несколько минут.
Стелла исподтишка рассматривала короля, настроенная враждебно и даже очень критично.
Каков павлин! Напыщенный, чванливый самодур. Ишь, красавец! Да у Стеллы и не такие женихи от ворот поворот получали.
Генрих спустился с трона к треногам с изображениями претенденток на его сердце. Заложив руки за спину прошёлся мимо них, внимательно вглядываясь в портреты принцесс. По всему было видно: ему скучно. Генрих повернулся к матери, цинично протянул:
— Матушка, где вы набираете таких некрасивых девушек. Ни одна из них не стоит моего внимания.
Ещё раз повернулся к портретам. Безжалостно скинул их все на пол, развернулся к матери.
— Я запрещаю вам тащить сюда весь хлам из художественных мастерских. В другой раз пусть изобразят натюрморты с фруктами, всё больше пользы.
Говоря всё это Генрих удивлённо смотрел на фрейлин, расставленных по привычке матери в геометрическом порядке.
Невозможно глупый наряд несчастных девушек в монашеских покрывалах на голове с откровенным декольте и ещё плотные маски на лицах — что это такое?
— К чему этот маскарад? — не успел король приблизится,
Странная энергия тянула, манила Генриха к одной из них.
Все девушки выполнили реверанс, грациозно и плавно присев и предоставив восхитительный, пламенный обзор декольте. Да уж, чего у матушки не отнять — она умела создать эпатаж.
Маски на лице, кокон из серого капюшона и бесстыдно выпирающую грудь из кружевного плена.
Генрих не без удовольствия скользнул глазами по открывшимся ложбинкам, не спешил сделать жест разрешающий дамам подняться. И, возможно, он бы повеселел, но!
Одна фрейлина стояла перед ним не собираясь делать реверанс!
Генрих по хозяйски сорвал покрывало с её головы. Волосы настолько светлые, её трудно назвать блондинкой. Скорее это цвет пепла на морозе, тронутый инеем.
Лицо девушки красиво обрамляли светлые шёлковые локоны, бесхитростный взгляд ледяными осколками плеснул в синими озёрами в просветы маски.
Она потупилась, смутившись в первую секунду, как только встретилась с ним глазами. Однако в следующую от смущения не осталось и следа. Она гордо задрала подбородок и уже не опускала глаз. Сколько в нём было достоинства!
Король отступил на шаг, дав себе волю без стеснения рассматривать её хрупкую фигуру, высокую грудь, нежную шею и бесстыжее декольте.
"Какая дерзость", думал Генрих: "Она не выполнила реверанс, не опустила глаза. Смотри, какая нахалка".
Стелла стояла забыв про реверанс, видела как Генрих выгнул бровь турецкой саблей от её неповиновения. До неё дошло, она стояла истуканом на фоне распластавшихся в почтении осталтных фрейлин.
Вместо того, чтоб поступить так же, она непримиримо пялилась на его величество. "Каков павлин! Напыщенный, чванливый самодур. Ишь, красавец!" — думала принцесса, возмутившись нахальному взгляду короля. Да у Стеллы и не такие мужчины ползали на коленях за право поцеловать руку.
По глазам в прорезях Генрих видел, что девушка не подчиняется и даже не собирается этого делать (лучше бы она умерла на месте, это единственное, что спасло бы её от наказания за непочтение к королю).