– Конечно, сыночек. Едем скорее.
С некоторых пор мы живем вместе с бабулей. Отца посадили шесть лет назад по статье о мошенничестве. Все имущество конфисковали. У меня до сих пор перед глазами стоит страшная картинка: папу уводят в наручниках, а дом переворачивают вверх дном какие-то люди. Берут вещи, прячут по карманам ценности, роются в шкафах. Никогда не прощу Гончарова, что он меня оставил тогда… Никогда. Трусливо сбежал, спасая свою шкуру! Ненавижу его! Трижды ненавижу. А после того как я почувствовала, что беременна… Меня тогда чуть не поглотило отчаяние. Я и об аборте думала. Слава богу, что бабуля отговорила меня от этой глупости. Николетта уехала к маме на остров, а я осталась с бабулей. Нам было очень тяжело жить вдвоем. На бабулину пенсию не очень-то разгуляешься… Я тогда думала, что поездка в европейский пансионат была не такой уж плохой идеей…
Везу Никитушку в маршрутке, зябко кутаясь в прошлогоднюю куртку. Ничего, еще сезон прохожу, а уж на следующий год куплю новую. Зато сыночку мы с бабулей справили хорошую тепленькую курточку. А от проведения концерта я откажусь… Найду причину или заменю себя кем-то. Не желаю видеть этого предателя! Он не заслужил моего сына, не заслужил! Сглатываю слезы и выхожу на остановке. Зачем только бабуля записала его телефон воспитателям для экстренной связи? Знали бы вы, как я ее ругала! Я рассказала про то, что Никита вернулся, а она сделала по-своему. Вот зачем воспитателю вздумается звонить моему бывшему? Я всегда на связи, да и бабуля тоже… Правда сейчас она лежит в кардиологическом отделении и проходит профилактическое лечение. Вы не представляете, как я ценю ее. Если с ней что-нибудь случится, я сразу умру!
– Привет, бабулечка, как ты? – звоню бабуле, выходя из садика. – Как твое самочувствие?
– Хорошо, Золотко. Ты сейчас в дом творчества?
– Туда. Мне же надо что-то решать с этим злосчастным концертом? – фыркаю в ответ, добавляя шаг. Вдали виднеются какие-то скопления людей. Они кричат и несут над головой плакаты.
– Надо выступить, внучка. На совесть. Пусть он тебя увидит, дочка. Может, и екнет сердечко? Нехорошо это, что Никитушка растет без папы.
– Перестань, бабуль. Он не заслужил Никитушку. К тому же он женат. Наверняка и дети есть. Бабуль, на центральном проспекте какое-то сборище. Ума не приложу, зачем столько народу куда-то идет?
– Перейди на другую сторону, будь осторожна. Соседки по палате говорили, что в городе планируются митинги.
– А как я перейду? Они возле входа в ДДТ стоят. Мне по-любому надо прорваться.
Иду напролом, а потом чувствую, как на плечо опускается тяжёлая резиновая дубинка. Телефон выпадает из рук и разбивается вдребезги. Чужие руки скручивают меня, на запястьях захлопываются наручники… Меня толкают в полицейский бобик, забитый под завязку другими людьми…
Глава 3
Никита.
Поедем домой… Легко сказать… Что я буду делать с чужим мальчиком дома? Да и сейчас? Я купил небольшой дом-шале в горах, ехать туда не менее сорока минут. Правда Габи была против столь неосмотрительной покупки – зачем тратиться, если мы собираемся возвращаться в Америку? Наверное, пацану станет скучно в дороге? Или его укачает на горном серпантине? Или…
– Никита, может, тебе мультики поставить? – смотрю на мальчишку в зеркало заднего вида.
– А какие у вас есть? Вообсе-то мама мне не лазлисает долго их смотлеть, – деловито отвечает он, поерзав на месте. – А нам далеко ехать?
– Вообще-то, да. Я живу в горах, отсюда довольно далеко. И я не хочу, чтобы тебе стало скучно. Так что? Есть варианты? Признаться, я не силен в мультфильмах.
– А у вас нет детей?
– Нет. Ну… ты мне скажи про кого мультик, я постараюсь разобраться.
– Про тлех богатылей и коня. Знаете такой?
– Давай я телефон прикреплю, чтобы тебе удобно было.
Перехожу на задний ряд и ищу в ютубе мультик. Листаю дрожащими пальцами варианты в поисковой строке, испытывая необъяснимое чувство. Ребёнок Златы сидит в моей машине, а я вдруг стал ее доверенным лицом…
– Оно, оно! Тли богатыля и самаханская цалица! Мой любимый! Вклюсяй.
– Отлично, Никита. Устраивайся поудобнее и наслаждайся просмотром. Если захочешь в туалет или тебя укачает, говори.
– Холосо.
Разворачиваюсь и отъезжаю от детского сада. Что мне делать с ребенком дома? И где, черт возьми, Злата? Не хочу превращаться в бабку-сплетницу и расспрашивать мальчишку о папе и дедушке. Ребенок ни при чем… Он не виноват, что у его матери оказались более важные дела, чем он…
Выезжаю из города на горную дорогу, ведущую к поселку, и звоню нашей домоправительнице Зинаиде Петровне. Ее так прозвала Габриэла. Женщина старой закалки, строгая, чистоплотная, жена бывшего военного – лучше помощницы не сыскать.