— Тимур, — тихо произнесла она полувопросительно.
— Ты серьезно собралась уезжать? — оборвав её, перешел я сразу к главному.
— Да.
— Куда?
— В Зареченск, к родителям.
— С чего бы вдруг? Ты туда даже не собиралась!
— Почему? Я давно подумывала.
— Ты даже ни о чем таком не говорила.
— Ну, мы вообще с тобой мало о чём говорили. Особенно в последнее время, — прозвучало как будто с упреком.
Только в чем упрек — я не понимал. Что не так-то? Я поднялся с кресла, прошёл назад, к окну. Нервы ни к черту. Не получалось даже спокойно сидеть на месте.
— Зачем тебе уезжать? — чуть громче спросил я, глядя на её затылок. — Почему именно сейчас?
— Потому что сейчас как раз отпуск, самое время.
— Так ты только на две недели? А потом вернешься?
Марина оглянулась на секунду, пожала плечами.
Я всегда прекрасно видел, когда люди колебались, интуитивно ощущал, на какие точки надо давить, чтобы сломать сопротивление, чтобы было всё по-моему, но сейчас, хоть убей, не понимал Марину. Она казалась чем-то разочарованной или недовольной, не знаю. Но чем, черт побери? Два дня назад она порхала от счастья, а что теперь? Я её не трогал, не обижал, слово держу. Чего ещё?
— Ну, в Иркутск — скорее всего вернусь, — ответила она. — Но не сюда. Подыщу другое жилье.
Адски хотелось закурить, но с тех пор, как здесь поселились Марина с Олей, дома я не курил.
— А чем тебе это не угодило? — я снова вернулся в кресло, придвинув его к ней поближе. — Ты можешь жить здесь сколько влезет, хоть вообще всегда…
— Спасибо, но я не могу так, — качнула она головой.
— Как — так? — начал раздражаться я.
— Я не хочу мешать твоей личной жизни.
— Чего? — Вот такого заявления я точно не ожидал. — Что ты имеешь в виду?
— Тимур, я же всё понимаю. Тебе нужно… ну, тебе нужна личная жизнь, а тут я… мы. И тебе приходится на ночь куда-то уходить…
— Что за бред? Ты когда это придумала?
Я подметил, как порозовели её скулы.
— Ты решила, что я ухожу потрахаться? — искренне изумился я.
Она смущенно опустила голову, а в следующую секунду вскинула и, глядя в глаза, сказала:
— Я слышала… случайно… твой разговор с какой-то Юлей. Ты утешал её. Говорил, что брак у нас фиктивный, чтобы она не расстраивалась.
— Да кого я там утешал? Юлька просто разбухтелась, что я их с Лорсом на свадьбу не позвал. Она мне просто друг, как и Лорс. Мы в Москве замутили общее дело, ну а сейчас созваниваемся иногда… Стой, ты вот из этой фигни такую историю накрутила?
Марина не отвечала, сидела разглядывала свои колени и стремительно краснела.
— Так ты меня ревновала? — Эта мысль показалась мне настолько нелепой, что у меня невольно вырвался смешок.
Она бросила на меня короткий, но очень выразительный взгляд, так что смеяться расхотелось.
— Я просто не хотела тебе мешать, — буркнула и решительно поднялась. Я тоже встал. — Я, пожалуй, пойду спать. Завтра в дорогу собираться…
Но не успела сделать и шага. Я тут же поймал её за руку, развернул к себе. Наверное, слишком поспешно и резко. От неожиданности она тихо охнула и, потеряв равновесие, качнулась ко мне. Коснулась грудью, едва прикрытой шелком. Прихватила меня чуть выше локтя для опоры, выпрямилась и попыталась отодвинуться назад.
— Постой… подожди… — попросил я, не отпуская её, но все слова в ту же секунду вылетели из головы.
Слишком близко она стояла. Слишком одуряющим был её запах. Слишком долго я терпел и сдерживался.
Дыханье сбилось. Голову заволокло тягучим туманом. Пах стремительно наливался жаром и тяжестью. Казалось, туда прихлынула вся какая есть кровь и теперь дергала сладкими и мучительными толчками. И меня прорвало…
В ответ на вялое сопротивление я прижал Марину к себе крепко, тесно, так, чтобы всем телом её ощущать. Жадно припал губами к шее, краем сознания заметив, что она лишь на мгновение дернулась, а потом, открываясь, склонила голову набок. И вскоре задрожала, задышала так же рвано и часто. Вцепилась мне в плечи. А когда я добрался до её губ, тут же, будто этого ждала, ответила на поцелуй с жаром и нетерпением. И это окончательно сорвало крышу. Остались одни голые чувства, острые, почти непереносимые, когда каждое прикосновение — как удар током.
Я задыхался, но не мог оторваться от неё. Скинул её халатик, спустил лямки ночной сорочки. Кое-как выпутался сам из рубашки, расправился с ремнем и брюками. Чертова одежда! Любое промедление сейчас превращалось в пытку. Наконец подхватил её под бедрами и перенес в кровать. Наконец она со мной, подо мной, моя…