— Ты куда?
— Не убегай. Просто побудь со мной.
— Мне надо к Маришке.
— Все хорошо. Она спит. Я уже проверил.
Он опускает меня на диван, сам укладывается рядом и натягивает на нас оделяло. Я лежу рядом с ним разомлевшая, хмельная и жмурюсь, словно сытая кошка.
— Хреновый из меня джентльмен, — с легкой усмешкой касается губами моего виска, — но когда ты рядом, у меня срывает предохранители.
Всегда срывало. Я помню, как мы раньше набрасывались друг на друга, как хватало одного взгляда, чтобы между нами проскочили искры, моментально перерастая в пожар. Похоже, за время разлуки ничего не изменилось. Нас все так же штормит.
Я пригрелась и расслабилась настолько, что не заметила, как провалилась в сон. Тихий, уютный и такой нежный, что даже сквозь дрему чувствовала, как улыбаюсь. Мне было хорошо просто от того, что он рядом, что чувствую его дыхание на волосах и руки, которые обнимаю так, будто боятся, что я исчезну.
А потом пришло утро. И вместе с ним скопом стыд, сомнения и злость на себя. Подумать только, снова на те же грабли, да еще с разбегу.
— Женя, — обращается ко мне Денис, когда я усаживаю детей за стол.
— Погоди, надо их покормить, — хлопочу, как курочка-наседка. Одному чай, второй молоко. Кому-то сырок, кому-то яйца.
Они такие сонные, сидят рядышком, вяло жуют и зевают. Смотрю на них, и сердце заходится от нежности.
— Жень, — останавливает мой бег по кругу, — у них все есть. Успокойся.
Я замираю, чувствуя дурацкое желание спрятаться. Взрослая тетка, мать, а порой веду себя как малолетняя идиотка. Осознание этого отрезвляет. Я тяжело вздыхаю и смотрю на мужчину, с которым провела ночь.
— Я спокойна.
— Нам надо поговорить.
— Не здесь, — киваю на детей, — и не сейчас.
— А когда? — он недовольно хмурится.
— Завтра.
— Завтра?!
— Да, — уже тверже, — мне надо подумать, переварить. Успокоиться, в конце концов. И я очень прошу тебя дать мне это время. Не давить.
— Я думал, что вы сегодня опять останетесь здесь.
— Нет, — отрицательно качаю головой, несмотря на то, что от этих простых слов трусы моментально становятся мокрыми, и тело начинает вибрировать, — мне надо побыть одной.
— Зачем? Чтобы придумать какую-нибудь причину, по которой мы не можем быть вместе?
— Причин и без моей фантазии предостаточно, ты не находишь?
Денис проходит к окну и смотрит, как снаружи кружит снег. Я вижу, как напряжены его руки, и невольно вспоминаю, как ночью они ласкали меня, мастерски играя на струнах моего тела.
Не краснеть! Не пыхтеть! И не пялиться на его задницу!
Бросаю быстрый взгляд на детей, но они ничего не замечают. Продолжают свой сонный завтрак.
— Давай объявим день тишины, — прошу у Орлова, — сегодня. Без звонков и попыток встретится…
Отчетливо слышу скрип зубов. Денис разворачивается ко мне, смотрит исподлобья так, что мне хочется провалиться сквозь землю, но я стою на своем.
— …Пожалуйста.
— Для тебя действительно это так важно?
— Важно. Мне нужно подумать. Уверена, что и тебе тоже.
— Да о чем тут думать?! — всплёскивает руками.
— Денис, пожалуйста. Не усложняй. Все и так сложно, ты же понимаешь. Я не могу вот так сразу в омут с головой после того, что между нами произошло в прошлом. Мне нужно время, нужен этот перерыв. А еще помнится, кто-то собирался быть джентльменом.
Он молчит. Долго, недовольно, но в итоге кивает:
— Хорошо, но только сегодня.
— Договорились. Уверена, завтра я уже буду в состоянии трезво мыслить, а сейчас давай собираться. Детям пора в сад, а тебя, уверена, ждут великие свершения на работе.
И мы собираемся. Все вместе, будто настоящая семья. Пока Денис облачается в рабочий строгий костюм, я помогаю одеться детям. Они, наконец, просыпаются и трещат, как две сороки, ни на секунду не умолкая.
Потом мы все спускаемся вниз, и я удивляюсь, обнаружив в его машине два кресла. Похоже, кто-то действительно серьёзно подходит к своим родительским обязанностям. Это подкупает настолько, что я всю дорогу до сада прячу улыбку, которая так и норовит расползтись по губам.
Однако когда мы выезжаем на нужную улицу, прошу его остановить машину:
— Вот здесь нас высади. Дальше мы сами дойдем.
— Зачем? — Орлов искренне удивляется.
— Я не хочу, чтобы увидели, как мы с тобой приезжаем вместе. Будут обсуждать, сплетничать, потом к детям с расспросами привяжутся.
— Глупости.
— Ты не знаешь, на что способно женское любопытство.
Он все-таки останавливается. Я выхожу, выпускаю на волю Маришку и на миг задерживаюсь возле открытой двери.