— Спасибо, что подвез.
— Один день, Женя, — с нажимом напоминает он, — только один.
Я только улыбаюсь в ответ на его нетерпение и протягиваю руку Сережке. Он радостно шлепает мне по ладони.
— Пока-пока, малыш.
Орлов уезжает, а мы с дочкой неторопливо ползем в садик. Она рассказывает мне о том, как прошел вчерашний вечер, как ее забрал дядя Денис, как они играли.
— Он тебе нравится? — спрашиваю, прощупывая почву для дальнейших действий.
— Да. Очень. Он добрый.
— Добрый, — соглашаюсь.
— И детей любит.
Этого у него не отнять. Чокнутый папаша. В этом я убедилась с утра, когда вышла из душа и увидела, как он, высунув от усердия язык, пытался заплести Маришке косичку, а после завтрака помогал обоим гномам умыться. И все это без дерготни, без желания поскорее от них отвязаться. Наоборот, Орлов что-то им рассказывал, слушал детский лепет в ответ, смеялся вместе с ними.
— Любит, — киваю, — пойдешь еще к ним в гости?
— Пойду. Только с тобой.
— Да куда же я теперь денусь? — отвечаю, а у самой сладкой волной по телу проходится истома — отголосок ночного безумия.
— А тебе нравится дядя Денис? — серьезно спрашивает она.
Вот что ответить маленькой девочке на такой вопрос? Не объяснишь же ей, что у нас все сложно, и то чувство, которое обуревает меня при взгляде на Орлова, не имеет никакого отношения к симпатии.
— Может быть.
— Поэтому ты с ним сегодня спала? Я видела, как вы утром вместе лежали.
— Ух… блин, — это я от неожиданности поскользнулась и приземлилась на пятую точку.
Немного больно, и сердце о пятки ударилось, но зато Маришка, всполошившись, забывает, о чем спросила.
— Мама! — кричит со слезами в голосе. — Тебе больно?
— Нет, что ты, — я с кряхтением поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь от снега и кое-как улыбаюсь, а у самой щеки горят от стыда.
Надо же, завалилась спать у Орлова на груди и напрочь забыла, что Маришка десять раз за ночь может проснуться: попить, пописать, и так по кругу. Вместе со стыдом в груди снова поднимаются сомнения и раздражение на себя. Та улыбка, которая еще в машине прилипла к губам, начинает постепенно угасать.
Тоже мне «мать года»! Совсем мозги набекрень съехали, стоило только оказаться рядом с Денисом.
На входе в сад мы снова с ним сталкиваемся. Пока мы шлепали, пока я валялась в снегу, он уже сдал сына и теперь несся, будто за ним демоны гнались.
— Ты куда?
— Представляешь, все дома забыл, — сокрушенно разводит руками, — мобильник, ноутбук. Все. Видать, совсем не в себе был.
Приятно знать, что не только у меня помутнение рассудка.
— Хорошего дня, — с усмешкой киваю ему и получаю в ответ быстрое «пока».
Денис тянется ко мне, будто хочет поцеловать, но в последний момент останавливается и недовольно морщится.
— Один день! — цедит сквозь зубы.
— Да помню я, помню, — машу ему рукой, — беги уже, а то опоздаешь.
Глава 15
Домой я прибегаю как полоумный. Мечусь по квартире, собирая барахло, и все валится из рук. Гоняю в голове события последних суток и, по-моему, даже не дышу. Все не могу поверить, что они были рядом, что к Жене прикасался. Непередаваемое ощущение, будто кто-то снова переключил рубильник в положение «вкус к жизни».
Взгляд цепляется за рисунок, над которым вчера пыхтел Серый Волчок. На нем изображены четыре кривых человечка. Дядя, тетя, маленькие мальчик и девочка держатся за руки. В отличие от того, как он рисует собственную мать — черным непонятным пятном, Женя у него вышла приветливая, с улыбкой. Правда, один глаз больше другого, но это мелочи. Я зависаю, глядя на эти примитивные художества. Сердце гремит где-то в голове, а губы сами расплываются в улыбке. Это самый прекрасный рисунок, который я видел в своей жизни.
У меня такое радужное настроение, что когда в дверь раздается звонок, я не жду подвоха, интуиция молчит…
А зря.
На пороге стоит Татьяна. Как всегда, с ногтями, губами, прической, в короткой норковой шубке и с такой мордой, будто ей кто-то подарил ключи от мира.
— Чем обязан?
— Где твоя улыбка, Орлов? — лыбится она. Пытается выглядеть как стерва, а на самом деле выглядит, как конченая сучка чихуахуа. — Разве ты не соскучился по своей любимой жене?
— К сожалению, к своим годам любимой женой так и не обзавелся. Только суррогатом.
— Ну-ну, милый. Не надо меня злить. Я пришла с миром.
— Тебя никто сюда не звал.