— Попалась, дрянь! — встряхивает, словно куклу. Глаза бешеные, уголки губ нервно дергаются, обнажая зубы. Он окончательно растерял весь свой респектабельный вид, превратившись в конченого маньяка. — Еще раз дернешься, и я тебя придушу. Поняла?!
— Пошел ты, — пытаюсь пнуть его в пах, но не дотягиваюсь. Он слишком крепко меня сжимает, лишая возможности двигаться.
— Ответ неправильный, Женечка. Мне уже начинает надоедать твое упрямство. Не хочешь по-хорошему? Значит, будем по-плохому. Как думаешь, оставят с тобой дочь, если вдруг обнаружится, что ты злоупотребляешь не только спиртным?
— Ты в своем уме?!
— Или, может, тебя пощадят, если выяснится, что ты приворовывала из кассы? — Больной идиот.
— Выбирай любой вариант. Я реализую. А хотя чего мелочиться? Давай комбо? Тебе не хватало на опохмел, и ты обчистила мой кошелек в первый же день, — кивает на кошелек, который я с перепугу подняла с пола. — На нем полно твоих отпечатков. Да еще и историю с твоим заявлением поднимем. А что, обиженка решила отомстить. Я уже предвкушаю, как тебя будут драть во все щели. Опеку подключим, органы правопорядка. Везде раструбим. Пусть все знают, что скрывается за обликом «порядочной» мамаши.
— Не выйдет у тебя ничего, — плюю ему в морду.
Это ошибка. Большая. Просто колоссальная. Потому что Седов моментально звереет.
— Сука! — швыряет меня на диван. Я спотыкаюсь и падаю. Не на диван, рядом. Больно ударяясь коленкой. — Думаешь, тыкая особенная? Что я от тебя без ума? Как бы ни так! Меня просто бесит, что ты говняешься. Ничего собой не представляешь, а туда же, королеву строишь.
Я не успеваю подняться, как он хватает меня за шкирку и вздергивает с пола, словно котенка.
— Ничего. Как шелковая будешь. По щелчку скакать начнешь! Овца драная. Иначе все сделаю, чтобы девку твою бестолковую забрали, — он роняет меня на кожаный диван и наваливается сверху.
Я в шоке. В ужасе. Всегда казалось, что буду отбиваться до посинения, если попаду в такую ситуацию. И вот пожалуйста. Ситуация. Гадкие руки то лезут под юбку, то дергают за ворот рубашки, срывая пуговицы, жесткие губы невпопад шарят по моему лицу, а я едва дышу. В теле вялость, в голове туман. Кажется, что все это происходит не здесь, не за со мной.
— Не надо. Отпусти.
— Заткнись! — рычит, задирая юбку все выше.
Цепляется за колготки, впивается в них пальцами и рвет. Я чувствую, как расползается под его напором тонкий капрон.
Наверное, в своих фантазиях мы все крутые. Просто гром-бабы, которые будут биться до последнего, отставая свою девичью честь. На деле все сложнее. Потому что мужик, взрослый и крепкий, по любому сильнее женщины, как бы она ни пыталась убедить себя в обратном. Ну разве что каратистка какая-нибудь сразу сумеет взять себя в руки и оказать достойное сопротивление. Я каратисткой не была. Я даже шахматисткой не была. Просто женщина, попавшая в сложную ситуацию, столкнувшаяся с обстоятельствами, которые сильнее…
Противно. До тошноты. Я все еще пытаюсь его отпихнуть, но движения скованные, будто я вся набита ватой. Сил нет.
Перед глазами Маришка. Счастливая, смеется. Она мой якорь в этом мире. Моя опора и моя драгоценная ноша. Она то, что всегда держало меня на плаву, вынуждая вставать с колен и двигаться дальше. И сейчас, мысленно глядя на ее улыбку, я чувствую, как внутри поднимается горячее цунами. Я не дам себя сломить и использовать как куклу для развлечения. Ради нее. Ради вот этой улыбки и спокойного детства.
Седов уверен, что победил. Его руки — наглые, губы — неприятные, а тяжесть тела раздражает. Огненный шторм выжигает апатию. Разрушает липкую паутину обреченности, в которую я попала в первый момент.
Отворачиваюсь, когда он снова тянет ко мне алчный рот. Он скользит по щеке, переходит на шею, потом больно прикусывает ключицу в разодранной горловине. И я, пользуясь моментом, делаю то же самое. Впиваюсь зубами в его ухо. Изо всей силы, чувствуя соленый вкус крови на языке.
— Сука! — он дергается, и зубы еще сильнее впиваются в кожу, раздирая ее. Он больно отталкивает меня и вскакивает на ноги, прижимая руку к уху. Сквозь неплотно сомкнутые пальцы течет струйка крови. — Убью! — хватает салфетки, путается, матерится, стонет.