Но несмотря на это, я больше не девочка, которая готова была отдать все за один только взгляд и поцелуй со своим идеалом. Потому что за четыре года вдали от дома, помимо высшего образования, я обрела чувство собственного достоинства. Из общения с людьми, будь то мои однокурсники, преподаватели или работодатели в модных туалетах из флагманских бутиков, я поняла, что никто не станет тебя уважать до тех пор, пока ты сам не начнешь. Люди, как лакмусовые бумажки, ныряют в тебя, сканируя нутро, и где чувствуют слабину и неуверенность, давят посильнее, чтобы проверить, насколько глубокую смогут оставить вмятину. Делают это неосознанно, потому что такова уж человеческая сущность — уважать силу и презирать слабость. Хочется верить, что я научилась быть сильной и не подставлять свои слабости под удар, поэтому рассчитываю, что моего уважения к себе хватит, чтобы держать шкатулку своих чувств плотно запертой.
— Правда, Финн и Ким красивая пара? — улыбается мама, полируя кухонным полотенцем винный фужер. — Рада, что они снова вместе.
— Возможно, их вторая попытка пожениться станет удачнее. — уклоняюсь от прямого ответа.
Я до сих пор не знаю, почему Финн и Кимберли не поженились четыре года назад, и, если быть честной, никогда этим не интересовалась. Финн Кейдж стал моей собственной запретной темой: я не позволяла себе надеяться, что стала причиной, почему свадьба не состоялась. На самом деле причина и не имела значения, ведь факт оставался фактом: он собирался жениться на ней, после того как чуть не занялся со мной сексом.
— Дай-то Бог, — всплескивает руками мама. — Ким уже двадцать шесть, молодое поколение наступают на пятки.
— Какие пятки, мам? — не удерживаюсь от ехидства.
— Конкуренция, милая. Везде сплошная конкуренция. В бизнесе, карьере, в личной жизни. Ким скоро тридцать, а красивых мордашек повсюду много. Хоть бы с Финном у нее все получилось — хороший парень и дети красивые родятся.
Я чувствую как во мне поднимается раздражение и не понимаю, откуда оно берет корни. Кажется, мне обидно за сестру. Что в двадцать шесть ее списывают как стареющий хлам, удел которого успеть запрыгнуть в последний золотящийся вагон, пока не пришлось катить алюминиевом. Словно ее не существует как личности, а есть только ее привлекательное лицо и тело, которому от рождения суждено было быть проданным подороже.
— А чем хорош Финн, мам? — спрашиваю, потому что этот вопрос вертелся на языке годами. Я правда хочу понять, что они с отцом видят в нем, от чего считают его идеальной партией для Ким едва ли не с первого дня знакомства, ведь его репутация скорее говорила против него, чем за.
Маме не нужно времени, чтобы подумать:
— Финн из хорошей семьи, родители уважаемые в Лос Анджелесе люди. Сейчас у него свой бизнес, независимый от отца, что доказывает он целеустремленный парень. И он любит Ким.
Богатый и влюбленный. Герой книжного романа.
— Тебе тоже обязательно встретится такой, Тони, — ласково улыбается мама. — Кимберли часто приглашают на разные светские мероприятия, может быть, она и тебя возьмет с собой. Ты у меня какой красавицей стала, от женихов отбоя не будет.
Эхо ностальгии режущей волной бьет по нервам. На секунду я снова тусклый придаток своей звездной сестры, благодаря которой у меня появляется шанс испить искрящийся глоток ненастоящей жизни.
— Обойдусь, мам. — говорю твердо и добавляю: — Я, может быть, вообще замуж не выйду.
Я знаю, для чего это сказала: чтобы увидеть на ее лице именно то выражение, какое вижу сейчас: испуг и непонимание. Испытываю от этого странный триумф, старательно пряча его за натиранием фарфоровой тарелки.
— Секретничаете с мамой? — вклинивается в повисшее молчание бодрый голос отца. — Финн снова поменял машину, представляешь, Лил?
— Он может себе это позволить, — гордо заявляет мама, вызывая во мне новую волну раздражения. — У него успешный бизнес.
— Кстати о бизнесе, — отцовский взгляд устремляется на меня. — Когда готова приступить?
Это основная причина, почему я вернулась из Бостона: отец посулил мне должность в своем рекламном агентстве. Вернее, сказал, что заказов стало в разы больше и надежные семейные мозги пришлись бы очень кстати. Что Кимберли не заинтересована в том, чтобы работать в офисе, а моя специальность вписывается в рабочую концепцию как нельзя лучше. Я согласилась. Во-первых, потому что перспективы работы в четырех миллионном Лос-Анджелесе значительно привлекательнее, чем в маленьком Бостоне, а во-вторых, потому что я не могу всю жизнь прятаться. Ну и к тому же, отцу нужна моя помощь, а я, при существующем эмоциональном дефекте, все же считаю себя благодарной дочерью.