— Попробуешь?
— Пока нет.
Вдыхаю пар и пытаюсь проморгаться, собраться, сказать хоть что-то…
— Эм…
— Не знаешь, с чего начать?
Киваю. Андрей ставит кружку на столешницу, чуть отодвигая в сторону и вдруг потянувшись ко мне. Это так странно, так забавно… он мог бы просто встать и взять меня за руку, например, но выбирает тянуться сейчас.
— Улыбнулась.
Протягиваю свою руку, так же чуть потянувшись.
— Не обожгись, — встречает мой взгляд теплом.
Я боюсь признать, что мне с ним хорошо? Комфортно. Хорошо, окей, учимся доверять…
— Я была в папиной машине, да.
Его взгляд на миг замирает, пока заставляю себя говорить:
— Они… — опускаю взор на столешницу, — просто хотели забрать меня, Ксюша осталась дома…
Отвожу голову, сглатывая и не давая тяжести внутри разрастаться.
— Она потом все дни была одна, ну, пока я… в реанимации и…
Он чуть сжимает кисть. Я снова смотрю на него на выдохе, проговорив:
— Я же не виновата? Да?
Сколько не ревела? Сколько терпела потом? Сколько раз я повторяла себе, что нужно быть сииильной… Очень сильной. Очень стойкой. Выдёргиваю руку в последний момент, закрывая глаза, слёзы… почему с ним постоянно слёзы, почему так?
В моей голове мерцают картинки… образ родителей из того дня. Сколько раз это потом мне снилось?
Сколько я буду уверять себя, что не причастна, зная, что это не так. Если бы они не поехали за мной… "Если бы".
Он встаёт позади и касается плеч, склонившись и тихонько шепнув:
— Ты не виновата, Маша. Есть вещи, которые мы не изменим.
— Даже если очень хочется.
— Да, — касается губами шеи, скользнув и чуть отдалившись.
Я чувствую себя… уязвимой, будто все коды наконец слетели. Если повернусь, назад уже не вернёшься. Ксюша выйдет замуж, Ян, возможно, уйдёт в армию, Роки вырастет большой и сильной собакой, Андрей станет дедушкой, я — тётей. И нас двоих ничего не обязывает, но я хочу быть с ним? Во все эти моменты, когда Ксюша скажет "Да" этому нерадивому Яну, когда мы узнаем пол "подарочка", когда Роки будет носиться по этому дому и сносить углы, а Андрей, как всегда, будет много работать и, может, будет самым лучшим на свете дедушкой. Я хочу быть С НИМ?
Да, я хочу быть с ним.
И сердце так рвётся, настукивая всё, что не сказала.
— Знаете, Андрей… Константинович, — встаю, только после обернувшись и посмотрев, как он распрямляется, не уловив, что со мной, — я тут поняла…
Пока не понимает, волнуется.
— Что мне не тридцать семь, и, возможно, для меня всё проще. Поэтому… я скажу сейчас, что люблю тебя. А что с этим делать, мы решим потом, ладно?
Его губы дрогнули, скользнув улыбкой. Он делает один крошечный шаг и на выдохе захватывает в объятия. Я дарю сейчас всё, что могу сама. Я устала бояться. Я хочу попробовать.
Закрываю глаза, чувствуя, как его губы касаются лба, скользят к кончику носа, целуют скулы и наконец-то произносят:
— Не хрчу оставлять на потом, Маш.
— Точно? А если…
Целует быстрее, чем успеваю договорить. Без "если", без "если бы" и без сожалений.
ЭПИЛОГ. Нужный
Андрей.
Ксюша выходит из кабинета УЗИ, держа в руках её карточку, какой-то листок и маленький снимок. Мы встаём с Машей, перестав разглядывать кольца друг друга, будто те за эти три месяца успели хоть чуть-чуть измениться. На моей принцессе чуть разлетается сарафан, и волосы сейчас так красиво колыхнулись, что прежде, чем сделать шаг, я хватаю её за талию и на глазах у всех будущих мамочек целую в шею, слушая, как Мария Романова смеётся и просит не щекотать.
Её сестра и моя невестка топает ногой и поправляет комбинезон, уже не скрывающий округлившийся животик.
— Я вообще-то завидую! Мне Яна ещё ждать и ждать! И если бы не Вы, дядя Андрей, с тётей Юлей…
Ммм, удивительно, обычно эта девчонка зовёт меня Стервеллой, совершенно ничего не боясь и не стесняясь. И это несмотря на то, что я сам руковожу ремонтом в маминой квартире, слушая все эти девчачьи переживания и волнения, когда мой сын долго не выходит на связь.
Он поступит в архитектурное… если не сам, то на этот раз я помогу. Хотя судя по тому, что начерчено в коридоре теперь уже их квартиры, сможет самостоятельно.
Моя Машенька вырывается, тут же подлетая к девочке, о которой не может перестать заботиться. Я этого и не прошу… да и её забота обрела другие краски. Моя девушка смиряется, хоть и переживает.
— Ну, кто там? Кто!?
Подхожу к ним, чуть кивнув Ларисе, выглянувшей из кабинета. Та думает что-то сказать, но потом плюёт на это дело и приглашает сама следующую.
— Так кто там? Всё хорошо, Ксения? — Вклиниваюсь в их щебетания.
Ричи, рассматривая маленький квадратик, чуть поворачивает тот ко мне и даже быстрее вздыхающей от нас Ксюшки тараторит:
— Внук, Андрей! Ты представляешь? А как я ему объясню, кто я… это же мальчик! Я ему тётя или бабушка? Или…
Чуть приближаюсь и целую эту мадам в щёку, успокаивая и заставляя смутиться.
— Ну вы вообще уже! — Снова ворчит Ксюша, чуть выдохнув и переступив с ноги на ногу. — Вы когда-нибудь прекратите?
— Нет, — отвечаем вместе, хотя тон Маши чуть смущён.
— Так! Всё! Насмотрелись? — Выдёргивает свои документы из-под нашего носа и гордо спешит вперёд, побуждая следовать за ней. — И вообще дядя Андрей, теперь можно покупать коляску, понятно?
Ричи улыбается на мой вздох… Тихонько берёт мою ладонь и кивает в сторону Ксюши.
— Что? — Шепчу, стараясь не сердить уставшую блондинку.
— Когда Ян вернётся, они же справятся?
— Я им не справлюсь!
Спереди раздаётся:
— Я всё слышу, дядя Андрей!
Маша даже не пытается сделать вид, что ей не смешно…
— Надо будет заехать купить Роки говяжьи косточки…
— Надо, — киваю, скучая по всё записывающей Жили, от которой сам уже давно отказался, — только я забуду.
— Ох уж твоя память…
— Я просто счастлив, Маш…
Девушка впереди замедляет ход, осторожно ступая к выходу.
— Я тоже.
И сегодня очень хороший день. Я хочу, чтобы таких в нашей с ней жизни было как можно больше.
ЭПИЛОГ. Любимая
Андрей.
В моих глазах она всегда была потрясающей, но сейчас, когда эта деловая леди отворачивается от меня и едва заметно поправляет юбку, скользнув на каблуках к панорамному окну этого ресторана, я чувствую, что из девочки, в которую я влюбился, она успела превратиться в девушку, расправившую плечи и гордо поглядывающую на всё вокруг.
Ей нравится фриланс, хотя я иногда жалею, ибо не вижу её днями напролёт, когда та закрывается в кабинете над одним из наших ноутбуков.
— Нужно будет заехать к Косте! — Тут же оборачивается. — Ксюшка просила купить ему серебряную ложечку…
— Ммм, этот первый зуб…
— О да, Ян третью ночь не спал, так что…
— Заедем, Маш.
И она видит, как замирает мой взгляд на её животе, потому я прикусываю губу и пытаюсь не улыбаться.
— Так… — прочищаю горло, аккуратно продолжив, — когда мы им скажем, Мария Алексеевна?
— Ну, — моя милая скользит ко мне и заставляет упереться спиной в спинку массивного дивана, тут же сдвигая с края стола стакан свежевыжатого апельсинового сока, и я согласен его пить, хотя… — только тогда, Андрей… Константинович, когда…
Дотрагиваюсь ладонью до низа её живота…
— Когда ты захочешь.
Поправляет:
— Когда мы захотим.
Киваю, думая, что чувствую кого-то там… но пока это всё не так, конечно же.
Моя Ричи касается подбородка и задирает его, заставляя посмотреть на её затаённую искорку в глазах…
— Мне почему-то кажется, у нас будет девочка.
— Я буду очень рад, Маш.
— Да?
— Да! — Говорю, улыбнувшись её вот-вот надвигающемуся ко мне поцелую.