— У Вас очень красивая машина, правда.
Решаюсь улыбнуться. Андрей Константинович почему-то резко поворачивается ко мне, заметно дернувшись, едва слышно прошептав:
— Разве раньше здесь не была?
Не уверена, что расслышала.
— Что?
Мотнул головой.
— Пристегнись.
Трогается с места, погрузившись в какие-то мысли, только иногда разглаживая складочку между бровей.
Нет, почти за год работы здесь никогда не было ничего подобного! И о нем даже слухи не ходили, что он "ухаживает" за подчиненными. Да и Ян всегда говорил, что его папа — точно не тот, кто будет открыто проявлять подобные эмоции.
Ха, судя по вчерашнему — всё вранье!
— Не холодно? — Спрашивает, вдруг взглянув.
— А? Нет…
Кивнул.
— Устаешь на дежурствах?
— Ну, да, все устают.
— Тебя освободить?
— Что?
Снова посмотрел.
— Ты слышала.
— Зачем меня отстранять? Я же… справляюсь, разве нет?
Растягивает губы, вдруг кольнув очередным моим приступом: ночь, стук сердца, я тянусь к нему первая, он слегка улыбается, поддавшись. Решаюсь приблизиться, распробовав ощущения от его губ, он сцепляет руки на моей талии, подталкивая куда-то в кромешную тьму.
Ааайщ! Быть того не может! Прикусываю губу и быстро отворачиваюсь к окну, пытаясь перестать глотать воздух и рассмотреть уже хоть что-то за окном.
— Нехорошо?
— Все в порядке! — Выставляю ладонь, пытаясь оградиться, но вместо этого сталкиваюсь с его кистью.
Тут же отдергиваю, проклиная себя за вчерашнее.
— Извините.
Понимаю, что начинаю бояться: его ответа сейчас, того, что произнесут его губы, того, что услышу сама, своих эмоций, вызванных им, этой груды железа… Груды несущегося железа, заковавшего в ограниченное пространство, что вдруг перестало казаться таким уж и безопасным, словно сдавливая и приближаясь миллиметр за миллиметром.
Тело по привычке начинает вытягивать струну, вспоминая, как тогда уже очень давно, пять лет назад, было больно. Выдыхаю. Нет, вот, тооолько не сейчас!
Вцепляю ногти в края рукавов. Пытаюсь двинуться и сделать хоть что-то. Тихо. Нельзя. Не при нем. Уволит. Нельзя. Это глупо. Нельзя.
Сколько лет этого не было? Года три? Я же… Я же справилась давным-давно, что за, блин!?
Вдруг дергаюсь от того, что стекло рядом начинает опускаться, впуская сюда шум мотора и тихое подвывание улиц.
— Дыши ровнее. Воздуха мало? Люк открыть?
Заставляю себя ответить.
— Я… Нет.
Вдруг цепляюсь за его взгляд, безмолвно спрашивающий, обеспокоенный. Тот, что я никогда не должна была видеть. Тот, от которого сердце вдруг стукнуло, проглотив поток крови из вен.
Это нелепо.
Надо что-то сказать.
Только он обрывает первым.
— Почти приехали, Ричи.
— Я… это… это нечаянно.
Закрывает окна одним нажатием, кивнув.
— В твоем положении такое вроде бывает.
— О чем Вы? В каком положении?
Вдруг усмехнулся, резко свернув куда-то.
— Ничего. Считай, что ничего не сказал. А, кстати, да. — Показывает на здание.
Замечаю смутно знакомое название на мерцающей вывеске. Вроде бы что-то приличное, как я туда пойду в таком виде?
— Я работаю над одним новым проектом, сейчас будет обсуждение с Рашевскими. Думаю привлечь тебя на оставшиеся полгода, хоть дополнительно хорошо заработаешь. Согласна?
Подождите. Можно остановить пленку и повторить еще раз? Что? Проект? Положение? Чему он усмехнулся? Деньги? Ген. директор? Сейчас? Зачем? Полгода? Это срок сдачи проекта? Где там гематоген, блин.
Тянусь к рюкзаку, быстро нахожу батончик. Вцепляюсь пальцами в упаковку, пытаясь разорвать, как вдруг он выхватывает у меня его… Ха… Нервно выдыхаю, повернувшись, но вместо объяснений натыкаюсь на упрёк:
— Ты хоть о чём-нибудь думаешь, Ричи? Что вообще в твоей миленькой голове происходит!?
Сдавливает кулак, нервно рыкнув. Он чего вообще? Он ненормальный?
Отшатываюсь к двери.
— Вы чего?
Вижу, как медленно закрывает глаза, глубоко выдыхая. Шепчет что-то одними губами, вдруг произнося громче:
— Выходи, Ричи. Просто выйди уже из машины. Нас ждут.
Чокнутый. Очень странный мужчина.
Глава 8 — три друга и одна неразгаданная загадка
В цель.
Говорю намного спокойнее, что дается совсем не просто.
— Извини. Выйди, только будь осторожна. Спроси у хостес столик на мое имя, тебя проводят.
Смотрю, как касается ручки двери, чуть не забыв отстегнуться. Выпрыгивает из машины, спеша внутрь.
Нагибаюсь к опустевшему сиденью, нажимая по порядку сохраненные положения излома спинки.
Что я сейчас пытаюсь узнать? Уличить ее во лжи? Зачем? Кто я ей, чтобы переживать об этом? Дед будущего ребенка? Не велика ли честь, дед?
Но тем не менее, первая команда нажата.
Раз. Устанавливал Ян под самого себя. Крылья немного выдвигаются, пытаясь подстроиться под невидимый силуэт, кресло отъезжает назад. В принципе, похоже с моим. Снова ныряю к настройкам.
Два. Пустая команда. Вернулось в исходное положение.
Три. Вдруг меняется угол наклона, сиденье продвигается вперед, чуть не прижав мне руку.
Она бы здесь поместилась? Кто-то же сохранил настройки, верно? Так правдоподобно осматривала машину, будто и правда впервые.
— Жили, были ли голосовые команды от женского голоса ранее?
"Вопрос не распознан."
Меняю.
— Запись голосовых команд.
Уточняет "Укажите период".
Когда Ян в последний раз брал машину? 20-ого? 24-ого утром, но там совсем ненадолго. Да, пусть будет 20-ое…
Вздрагиваю от стука в окно. Нажимаю кнопку, заметив Ричи.
— Вы скоро?
— Тебя не пустили?
Отводит взгляд.
— Я стесняюсь одна заходить.
Почему? Судя по расходам Яна, рестораны — обычная вещь.
Как она может так правдоподобно врать? И главное — Зачем? Если беременна, не причина ли это прийти и заявить об этом? В конце концов, я бы побесился и принял… наверное.
Ожидает ответа, поэтому беру из бардачка вторые наушники, планшет с заднего сиденья, выхожу из машины, пропуская ее вперед и думая, что запутываюсь еще больше. И нет, даже не в самой ситуации.
— Жиль, блок. — Щелчок дверей позади.
Здесь все предельно ясно. Даже эта полупрозрачная красная папка в её рюкзаке, из которой просвечивал черный квадратик. И я вроде бы не глуп, чтобы не понять, что это снимок УЗИ. Когда успела, кстати? Если только вчера спрашивала Яна о тесте. Не клеится. Не в обед же? Хотя, почему бы и нет. Проверить, выходила ли куда-то, не сложно. Только нужно ли это мне?
Не звонить же в клинику, верно? Глупость и уже симптом шизофрении. Зачем так шифроваться? Зачем врать? Зачем так смотреть на меня?
Витамины. Как их там? Элевит? Да даже не смотри я рекламу, и не проверь всё позже у себя в кабинете, пока пытался успокоиться, рисунок беременной женщины и ребенка внутри на упаковке не заметит только слепой. Про эти витамины говорила с кем-то в обед? Да, логично. Опускаю взгляд к мусорному отсеку. Еще и эту дрянь притащила.
Чертов Гематоген. Зачем с утробы пытаться покалечить мне внука даже такими мелочами? Если бы съела? Почему нельзя всё изучить…
И ела ли сегодня? Под вечер еле стоит на ногах, даже не вооруженным глазом видно, что измождена. Она пьет что-нибудь? Не видел, чтобы пила воду. Почему нельзя следить за собой?
И быть… Господи… аккуратнее. Почему нельзя быть чуточку осторожнее, нежнее, внимательнее? Почему нельзя любить себя чуточку больше? Себя и её ребенка.
Открываю дверь, пропуская вперед.
Улыбаюсь, называя фамилию. Проходим в гардеробную. Ричи явно тушуется, снимая куртку и принимая от старенькой женщины номерок… И я готов взвыть, аплодируя её актерскому мастерству.