Скоростной подъемник быстро поднял их на третий этаж, полностью отведенный для руководства. Алдаров обвел взглядом просторную приемную с удобными диванами и журнальными столиками. В укромном уголке за ажурной перегородкой, сделанной из добротной древесины, оборудовано нечто вроде кухни с кофе-машиной, холодильником и своеобразным буфетом. При их появлении из-за своего стола у окна встала секретарь, и на ее лице расцвела приветливая улыбка. В директорском кабинете, обставленном удобной мебелью в современном минималистическом стиле, Тамиру понравилось; из панорамных окон открывался потрясающий вид на реку, и всё здесь было сделано с особым трепетом, вкусом и удобством. На столе для совещаний уже лежали несколько папок с подготовленными документами по передаче прав владения фирмой.
— Через пять минут нас ждут в актовом зале, — сказал Громов.
— Не волнуйтесь, Иван Александрович, всё будет хорошо, — чуть изогнув брови, попытался успокоить его Тамир, когда тот ставил свою размашистую подпись на всех экземплярах контракта.
— Я надеюсь, господин Алдаров. Я вас покину. Елена Алексеевна проводит вас, — он кивнул в сторону приемной.
Тамир поджал губы и прошел к окнам, заложив руки за спину. Здешняя природа поражала воображение, даже дух захватывало от невероятно красивых видов. И не только. Для него всё здесь почему-то дышало чем-то родным, до боли близким и желанным.
— Доволен? — спросил его Виктор, обрывая ход его размышлений. — Ты к этому стремился?
— Что конкретно ты имеешь в виду, брат?
— Отшельничество, конечно, — усмехнулся Вик.
— А я уж грешным делом подумал что, ты о захвате этого милого предприятия по лесопереработке, — хмыкнул Тамир. — И о моих грандиозных планах по его расширению и превращению в самый настоящий холдинг.
— Знаю, тебе это под силу, но я не об этом. Ты бежишь от себя слишком долго, брат. Пора дать себе передышку и подумать о будущем, — Виктор сжал его плечо. — А еще лучше, о том, чтобы встать над нами. Мой отец постоянно ворчит, что уже стал стар.
— Скажи еще — немощен, — усмехнулся Тамир брату.
— Смешно, — натянул Виктор кислую улыбку. — Не прикидывайся, Тамир. Мой отец — формальный лидер. Он принял дела после твоего скоропалительного и, заметь, глупого, необдуманного отказа. Пора тебе серьезно всё обдумать и принять решение.
— Ты же знаешь, я несколько лет назад всё решил, — буркнул он.
— И лишил нашу стаю настоящего вожака. А себя — будущего, Тамир! — огрызнулся кузен. — И ты знаешь — я прав.
Тамир болезненно сморщился. Да, Виктор прав. Тамир понимал — рано или поздно он вновь примет стаю, как это было раньше. Но он будет готов только тогда, когда обретет хоть толику душевного равновесия. А пока ему хотелось уединения, и… Надо быть честным с самим собой — он приехал сюда, услышав, а скорее почувствовав, настойчивый зов. Он трепетал внутри теплым живым огоньком, звенел тонкими едва различимыми для слуха мелодичными переливами колокольчиков, волновал сердце, лишал сна. И потянула его сюда неотъемлемая часть его второй сущности, та, о коей никто и не догадывался и которой Тамир немного побаивался сам и которую считал темной.
А что до будущего? Есть ли оно у него? Он стиснул челюсть, отчего желваки яростно затанцевали на лице. Вожак должен быть примером для остальных членов стаи, воспитывать их своими поступками, быть для них надежной защитой и опорой. И вожак не имеет права долго быть одиночкой. Тамир таковым и являлся — одиноким вожаком, не сумевшим создать полноценную семью. Он стал нетерпимым и недоверчивым, агрессивным и вспыльчивым и, пребывая не в ладах с сами собой, мог быть опасен. Так что из него такого тот еще правитель. Опасным для членов своей стаи Тамир становиться не хотел.
В дверь легонько стукнули, и в кабинет вошла секретарь.
— Тамир Адамович, Виктор Каримович, прошу следовать за мной. Весь коллектив в сборе и ждет вас.
— Благодарю, Елена.
Тамир с Виктором вышли из кабинета.
В большом светлом зале царил гул. Работники переговаривались, скрывая за нервными смешками неуверенность в своем завтрашнем дне. Как только Тамир вошел за своими безопасниками, шум и гам стих, превратившись в настороженную тишину. Уголок губ Тамира пополз вверх — от него ждали чего-то ужасного и жестокого. Ведь именно безжалостными монстрами люди до сих пор и представляли себе оборотней. Что ж, для тех, кто будет лгать, изворачиваться, отлынивать, воровать, халатно относится к своим обязанностям и посмеет проявить неуважение он таким и окажется. Лентяям и дармоедам места здесь не будет. Толковых, преданных, порядочных и трудолюбивых людей Тамир ценил, никогда не гнобил и никого незаслуженно не обижал. Мог только позволить себе спровоцировать человека с одной лишь целью — узнать, на что тот способен в трудной ситуации. Он хотел знать, с кем имеет дело и на кого можно положиться. Так что время покажет, из чего слеплены эти люди.