– Решил меня рассмешить? – спрашиваю я. Он смахивает на милого непослушного щенка, днем умильно просящего бросить ему мячик, а ночью сворачивающегося калачиком у тебя под боком.
То ли дело Девон: он – тигр среди «Тигров». То делает вид, что нежится на солнышке, подергивая хвостом, то весь вибрирует от едва сдерживаемой мощи. Сейчас, при виде Эйдена, он скалит клыки.
Что у него на уме?
В моем присутствии эти футболисты вечно перебрасываются шуточками.
Эйден ждет, пока я опорожню стакан.
– Я не собирался делать тебе больно, Жизель. До меня вообще дошло, что это ты, только когда ты плюхнулась на пол.
Я кошусь на Девона, отошедшего всего на пару шагов, опершегося о стену и доставшего телефон – изображает, что выбросил меня из головы. Тем лучше.
– Я тоже не знала, что это ты, – отвечаю я Эйдену той же монетой.
Эйден придвигается ближе.
– Ну и молодчина. Между прочим, твой кавалер удалился с какой-то брюнеткой. Надеюсь, между вами нет ничего серьезного.
– Видать, нашел себе кобылку, чтобы ускакать на ней домой, – отвечаю я со смехом.
Он хохочет во все горло.
– Чтобы меня приманить, он обещал дать поиграть с его уздечками и шпорами. Хотя бы так, а то я уже боялась, что он упомянет кнут.
Эйден покатывается со смеху, когда я, докладывая о своем прерванном свидании, припоминаю слова Родео о данном ему свыше таланте и его предложение «секса после ссоры». Не забываю просьбу о блинчиках с голубикой. Когда я замолкаю, он смахивает слезу.
– Освежающий душ!
– Вот и знакомься после этого в Интернете! – подает голос Девон, пряча телефон в карман джинсов.
– Ничего страшного, – бесстрашно возражаю я.
– Ты заслуживаешь лучшего.
– Я не самая лакомая женщина Нэшвилла.
– Ты недооцениваешь свою привлекательность, – гнет он свое, тараща на меня глаза.
Приятно слышать. Я облегченно перевожу дух.
Временно воцаряется тишина, Эйден бросает взгляд на Девона, опять с задумчивым видом поворачивается ко мне. Барабаня пальцами по столику, он, как я вижу, принимает какое-то решение.
– Вернемся к чуши, которую ты якобы несешь. Как ты отнесешься к…
Девон отлипает от стены – он движется стремительнее, чем я ожидала, – и опускает на широкое плечо Эйдена свою тяжелую ладонь.
– Отвяжись, Алабама. Она – запретный плод.
Я приосаниваюсь. Запретный плод?
Так еще можно было подумать в феврале, когда я ходила в невестах, но сейчас?!
Эйден сбрасывает руку Девона и улыбается мне так широко, что мне становится страшно за его щеки – вдруг лопнут? Его слова предназначены для Девона, но смотрит он на меня, словно я – лакомый кусочек.
– Напрасно ты воображаешь, что мне есть дело до того, какие мысли шевелятся в голове у Джека Хоука. Не ему решать, с кем мне иметь дело. Как-никак я был первым, на кого положили глаз «Тигры»…
– Не задирай нос, парень, – ворчливо осаживает его Девон.
– Ни у кого, даже у капитана команды, нет права диктовать мне, с кем общаться, – настаивает Эйден. – Ладно бы он был рядом, а так… Мы хоть тренируемся, а он нежится на пляже.
– Учти, дурачок, он вернется и накостыляет тебе по шее хоть здоровой, хоть травмированной рукой, – грозит ему Девон. – Да я и сам могу. Необязательно ждать его.
Не знала, что спортсмены такие задиры. Вот что делает избыток тестостерона!
Впрочем, мгновение – и перебранка заканчивается, а парни опрокидывают по кружке пива.
– Можно поподробнее о том, с какой стати Джек объявил меня неприкасаемой? – обращаюсь я как можно спокойнее к Эйдену, тщательно скрывая нарастающий гнев.
Он обезоруживающе улыбается. С виду он деревенщина-очаровашка, но на самом деле скользкий, как уж.
– Да ладно тебе, не огорчайся! Ну, напутствовал Джек команду. «Руки прочь, – говорит, – от сестры Елены, не то вам не поздоровится, когда я вернусь».
Я быстро множу два на два. Не сомневаюсь, что Елена сообщила Джеку о моей девственности; прибавить к этому несостоявшуюся помолвку – и становится понятно стремление Джека меня защитить. Трудно не быть ему признательной. Но как насчет моей фригидности?
Господи, вдруг он разболтал о моей девственности всей команде? Только не это! Он же так не поступил бы? Если он позволил себе такое, я его… я его… У меня перехватывает дыхание. Я трясу головой и отвергаю жуткое предположение. Не надо делать поспешных выводов.
– Я большая девочка, Эйден. Доверься своему инстинкту. Разве не так поступают все знаменитые футболисты? – Я часто моргаю.
Эйден удивленно смотрит на меня, удивление сменяется инстинктивным желанием произвести впечатление. Я улыбаюсь: пусть он чокнутый, зато умеет соблазнять.