— Жди, — произносит он и идёт к небольшой библиотеке с различными папками, архивами и книгами. Берёт оттуда толстенькую папку и, сев напротив меня, спрашивает, не отдавая папку.
— Зачем тебе дело Анны Соколовой? Думаешь, это она слила?
— Не думаю. Она не могла. Не такая она, — отвечаю в тон ему.
Широко улыбнувшись, хозяин дома тянет:
— Правильно думаешь, не она это, — положив папку на стол, толкает её в мою сторону. — Извини, дам только почитать. Это досье в единственном экземпляре.
В единственном экземпляре?
Интересно…
Почему оно в одном экземпляре? Анна — важная персона?
Но, не став задавать вопросов, взял папку и принялся читать.
Начало было такое же, как в досье, что мне приносил Артём. Но затем в папке лежала справка от четвёртого марта. Справка с диагнозом «Амнезия вследствие автомобильной аварии». Выписка из больничной карты о месячной коме. Постановление суда о признании гражданки Соколовой Анны невиновной в смерти гражданина Ситцева Павла Павловича.
«Признание гражданки Соколовой Анны невиновной в смерти гражданина Ситцева Павла Павловича», — бьётся в моей голове.
Вот её тайна.
Не шутка.
Она не шутила, что убила человека.
А я не поверил, хотя она говорила правду.
Перевернув страницу, стал разглядывать фото с аварии, фото трупа, фото машины. Вновь переворачиваю страницу. На ней Аня в медицинской палате. Около трёх фото.
— А вы не думали, что если девушка вам чего-то не рассказывает, то она не хочет, чтобы вы об этом знали? — слышу тихий шёпот над своим ухом. — Вот на этом фото я лучше всего получилась, — из-за моей спины вылезает маленькая ручка с аккуратным маникюром.
Я узнаю этот маникюр. Я знаю, чья это рука.
Анна.
Она здесь.
Глава 32
Лев Германович
Поворачиваю голову, чтобы убедиться, что это и правда она. Её слегка злой взгляд напоминает мне сейчас Беллу. Но это Аня. Стоит в свободном платье и кухонном фартуке.
— Анют! — зовёт девушку Тимофеев и обращает своё внимание на неё. — Лев не может себе позволить такие шалости. Не знать что-то о людях, которые его окружают. В его прошлом уже была такая ошибка. И она привела к тому, что погиб его друг и невеста.
Взгляд Анны вмиг грустнеет и смягчается.
— Знаю. Понимаю, — виновато бормочет девушка.
Тимофеев подходит к моей помощнице и обнимает её, и она незамедлительно отвечает ему тем же, прижимаясь всем телом к нему.
Хочу оторвать ему руки! Как он смеет трогать её, а она… Меня она не обнимает, а его…
— «Шарлотка» готова! — уже радостней произносит Анна. — Вы здесь заканчивайте, и жду вас к столу, — и, развернувшись, уходит.
— Что она здесь делает? — сразу же спрашиваю Тимофеева.
— Гостит, — коротко отвечает мужчина, заслужив мой непонимающий взгляд.
— Читай! Сам всё поймёшь! Я не собираюсь, есть холодную «Шарлотку» из-за тебя, — раздражённо проговаривает Тимофеев.
Скептически посмотрев на него, приступаю к чтению содержимого папки вновь.
В досье нахожу справки о болезнях. Простуда, аритмия, простуда, нервный срыв и так далее. А затем имена одноклассников, имена подруг и одно-единственное имя друга — Тимофеев Алекс Фиджи (Гринберг Алекс Фиджи). Несколько разных фотографий, на которых Анна и Тимофеев. Счастливые. В разные периоды жизни. Потом идут факты из жизни: первый парень, второй парень… переезды. Много историй, как из личного дневника. Неприятных историй. Крайне личных и интимных историй. О том, как плохо сходилась с одноклассниками. Как издевались в школе. Как она переживала из-за аварии, и многое другое. На последней странице о месте работы в «KraBella Hotel Group».
Прочитав полностью всё содержимое папки примерно за двадцать минут, поднимаю взгляд на Тимофеева. Мои кулаки сжаты от злости, и в первую очередь, на себя, что опустился так низко, захотев узнать всё про ту, что нравится. Залез в её голову, в самые личные уголки и переворошил там всё. Но про досье я не знаю, что сказать. У меня нет слов. Только злоба. Кто-то смел обижать эту маленькую наивную девочку. Во мне просыпается желание убить всех из этого досье, кто хоть слово плохое ей сказал.