— Якши, якши! — Толстый не только говорил в микрофон. Он жил разговором. Мимика, жесты, все свидетельствовало об этом.
— Я здесь остаюсь! — он повернулся к нам.
— Ну, парень, удачи тебе! Штаны береги! — Горин похлопал его по плечу. — Чтобы не случилось, ничего не трогай. Убьёт! Тут все заминировано.
У парня округлились глаза от страха.
— Ну что, старлей. Побежали?
— Побежали, кэп.
— Олег! У меня в заначке два литра коньяка есть, банка тушёнки. Если все закончится благополучно — ко мне.
— Я бы прямо сейчас начал.
— Ты второй раз за пятнадцать минут меня искушаешь. Прямо не человек, а змей какой-то.
— Так ты ведь тоже не Ева.
— Вот только не пустят ли нас после старта в расход?
— Не думаю. Без нас — это железо мёртвое.
— А Сергей?
— Он по пояс деревянный. Как памятник. Кроме как задницу лизать, больше ни на что не способен. Посмотрим.
Вот и оперзал. Оттолкнули охрану. С улицы толком не разглядеть в полумраке, только слышны голоса.
— Смирнитский — контроль функционирования проведён. Боечасть в норме.
— П-18. Провёл круговой поиск. Цель обнаружил. Азимут 300, дальность 100.
— Офицеру наведения. Цель номер один. Азимут 300, дальность 100.
— Смирнитский обнаружил цель номер один. Азимут 300, дальность 100, высота — 3? РС? — щёлкнули штурвалы.
— Петров (он за оператора РС по дальности). Есть цель по углу, азимуту, дальности. Цель без помех. Одиночная, скорость — ноль, высота — 3.
Из темноты раздался голос командира:
— Цель номер один одиночную уничтожить одной ракетой! Метод «К-3»!
Леха зашептал мне на ухо:
— Готова только одна — пятая.
— Смирнитский! Пятая — пуск! — снова раздался напряжённый голос командира.
Командир уставился в индикатор, рядом с ним Гусь. От экрана лица у них казались мёртвыми. Сине-зелёными. Повисла гробовая тишина. Слышно лишь, как шумят приборы, и стук собственного сердца гремит, шумит в ушах, струйки пота бегут по спине. Вдалеке раздался шум стартующей ракеты. Я вздрогнул от неожиданности.
Раздался голос Смирнитского.
— Цель уничтожена. Расход — одна.
— Ну что, попал?! — Гусь напряжённо вглядывался в полумрак на Смирнитского, затем на командира.
— Отбой готовности личному составу. Собраться в курилке, — командир встал со своего кресла и потянулся, разминая спину.
— Ну что, попал? Говори, попал или нет?! — Гусь подпрыгивал от нетерпения.
— Попал. Радуйтесь! — командир был мрачен.
Леха включил свет. Мимо меня пронёсся радостный Гусь — за ним спешила вся наша-его охрана. Распахнул дверь на улицу. Споткнулся, с трудом удержался на ногах и что-то закричал. От радостных криков победителей и стрельбы в воздух заломило в ушах.
— Ну что, пошли получать награды! — голос командира звучал громко, еле перекрывая шум на улице, но было видно, что он устал. Мы все устали от этого налёта и этой жизни.
Снаружи ослепительный свет резал глаза. Неподалёку была расположена беседка-курилка, оплетённая виноградом. Рядом танцевали победители, лихо вскидывали полусогнутые руки к груди, стучали в бубны. Забавно. Это же надо, на войну и с бубнами! Ну, артисты! Для них война что-то вроде развлекаловки. В воздух периодически кто-то на радостях стрелял из автомата, выпуская целый магазин.
Собрались все наши в курилке. Откуда-то появилась пачка «Верблюда» — «Кэмела». Пустили по кругу.
Леха сидел рядом со мной, и так ненавязчиво, непринуждённо положил полупустую пачку к себе в карман.
Все сидели и курили молча. Никто не проронил ни слова. Не было обычной радости, как обычно после старта. Зампотеха не было.
Командир внимательно смотрел в сторону ДЭСки.
— Идёт, — облегчённо вздохнул Боб. — Не тронули звери.
Зампотех шёл, вытирая руки ветошью, куртка была обрызгана машинным маслом.
— М-да, а могла бы не взлететь!
— Если бы дизеля не запустились или заглохли, то намотали бы нам кишки на шею. Тьфу!
Тут до всех дошло, что могло бы быть, если бы зампотех не запустил полуразвалившиеся дизельные установки. Судя по его испачканной форме, мы были на грани этого. Пока пронесло. Посмотрим, что дальше из этого роя получится.
— Слышишь, Олег, а толстый так и сидит в кунге. Надо бы посмотреть, может и украдёт чего-нибудь. За этими воинами Аллаха нужен глаз да глаз, — Леха встал, затянулся и одним щелчком умело отправил окурок в урну. — Скорее всего в кунге придётся дезинфекцию делать. Штаны у него, наверное, воняют.
— Командир, мы до старта и обратно.
— Только быстро.
Мы быстрым шагом дошли до места старта. Ракеты на привычном месте не было. Опалённая земля, обгоревшая, обуглившаяся местами краска. Все это мы уже видели, и когда-то радовались этим стартам, мазали себе, друг другу лица, руки этой сажей, копотью, остатками смазки. Сейчас не было восторга. Только усталость и опустошённость. Выжили — и ладно.
На полу кунга лежал толстый Адыль. Руки закрыли голову, он не шевелился. Автомат валялся на полу.
Глава третья
— Алексей, вроде не пахнет, — я потянул носом воздух.
— Эй, киши, ты живой, али как? — Леха для надёжности даже легонько ткнул его ботинком.
Руки Толстого начали шарить вокруг. Видать автомат ищет, голову от пола не поднимает, глаза не открывает.
— Ну его к лешему! Леха, не трогай его. Живой он, только без памяти.
— Не буду, только автомат для верности разряжу.
Алексей взял автомат — тот не стоял на предохранителе. Отстегнул магазин, передёрнул затвор, из него вылетел целёхонький патрон. Для верности Леха подобрал его и быстренько, используя тыльную часть патрона, разрядил весь магазин прямо на пол кунга, потом забросил автомат и магазин в угол, подальше от владельца. При каждом падении очередного патрона на пол Адыль вздрагивал, закрывая голову. Тело тряслось, и по нему прокатывались волны жира.