На чистых инстинктах вскидываю руку, чтобы опереться ладонью о широченную каменную грудь под тканью футболки. Хотя это слабая защита - мне нечего противопоставить такому здоровяку. Захочет - нагнет прямо здесь. Вот только какой ему с того резон? Я ж на него заяву быстро напишу. И по деревне разнесу дай бог! Житья ему, насильнику, не будет. Я ведь Самойлова, я и через гордыню и стыд переступлю, а небо в алмазах покажу. Во всех красках и эпитетах!
Вскидываю голову и поджимаю губы. Смело смотрю прямо в ртутные глаза и как бы на ментальном уровне говорю - а не пошли бы вы, уважаемый, в долгое пешее?!
17. Лев
Нет, это не театр, и не игра. Определенно.
То, что она не рада меня видеть - заметно. И это забавно. А еще увлекательно. Про чай я, конечно, сразу подумал. Вот только не думал я, что Самойлова не только согласится, но и начнет пирожки делать. И бойко так, хозяйственно - явно “на ты” с кухней. Это вам не модельки, которые сидят на кефире, яблоках и обезжиренном твороге из универмага. Заказать доставку из ресторана - вот их предел. Не потому, что готовить не умеют. Просто так проще и финансово возможно. Ну, по крайней мере, для тех, с кем я спал. Раньше.
Ника снует по кухне деловито и очень красиво. Привычно. Будто в этом убогом помещении всю жизнь провела. И это охрененное зрелище - домашнее, уютное и соблазнительное. Особенно когда, упарившись, она снимает часть верхней одежды и остается в безразмерных штанах и футболке. Такая милая и очаровательная, что хочется взять ее прямо здесь и сейчас. Да, прямо на столешнице около плиты, испачканной мукой и налипшим тестом.
Она просто безумно, офигенно, мать ее, сексуальна. Накануне я успел все прекрасно оценить, но сейчас, при утреннем свете, без налета сумрачной романтичности, в своей простой деловитости, она хоть и другая, но не менее соблазнительная.
И да, она права - я и так все знаю. Перед тем, как зайти к ней, я встретился с ее соседкой - бабкой Шурой. Она-то, хитро прищурившись, сказала, что Вероника в отпуске на две недели. Приведет дом в порядок и вернется назад, в свою Москву.
А я что? Я почему-то так далеко не заглядываю. Хочу ее. Вот так просто и бесхитростно. Хочу сжать ее голенькое и мягкое тельце. Прижать к себе. Целовать упрямо сжатые губы и вклиниться между пышными бедрами.
Но она по-прежнему меня опасается. И если и играет, то только для того, чтобы не показать свой страх. Только я не мальчик давно и читаю ее как раскрытую книгу. Ее наивная попытка отгородиться и защититься, положив ладонь мне на грудь, будоражит кровь похлеще наливки. Ее пальчики маленькие и хрупкие, но на моем торсе смотрятся очень органично. Прямо-таки на своем месте эти пальчики. Только футболка лишняя. И моя, и ее.
Блин, Смирнов! Ну угомонись уже! У меня был четкий и конкретный план - приручить, дать возможность привыкнуть, чтобы она как минимум не испытывала страха передо мной. Это, конечно, та еще изысканная приправа, но не хочу почему-то. Чувствую, больший кайф я получу, когда она отдастся добровольно и доверительно.
Поэтому я просто ухожу, так и не выпив треклятого чая. Потому что какой, нахрен, чай, когда стояк в штанах отвлекает от всех планов и нормальных мыслей? Мне бы не сорваться просто для начала. Потому что простыми поцелуями и даже петингом я не ограничусь. Уверен - захочу большего и большего.
Чертовщина… Я даже в седло ведь сесть не могу - мешает друг в штанах. Приходится брать коня под уздцы и шуровать пешком. И я даже радуюсь, когда телефон в кармане оживает.
- Ого! Ворон! Какими судьбами? - рычу я приветственно.
- Здорово, Смирнов, - усмехается владелец ViaLogTrans, - Живой, как слышу. Волки тебя там в твоих лесах еще не погрызли?
- Даже не покусали, и не надейся, Воронцов, - отзываюсь я, - Что надо, глаголь, страче.
- За старче можно и по шее получить. Я тебя почти на десять лет моложе. А вот тебе пора внуками обзаводиться.
- Откуда взяться внукам, если у меня и детей нет?
- Тогда какого хрена сидишь в своем Мухосранске, а, Смирнов? Приезжай в Москву - дела решать надо.
- Какие еще дела, алё? Пантелеев тебе на что?
- Твой Пантелеев - мужик дотошный. Только у меня тут очередная кампания с немцами, мне ты нужен, Смирнов, - голос Воронцова стал непривычно серьезным и строгим, - Тут один кадр за жабры меня взял - не вздохнуть и посрать спокойно. Мне ты нужен. Точнее говоря - твоя твердолобость и очаровательная харизма.
- Что за чушь? Твоя компания - и твой немец. У нас с тобой тупо договорные отношения и контракт.
- Ну и хрен с тобой. Не больно-то и нужно, - легко отступает Ворон, - Сам разберусь. Но серьезно - как ты там? Не устал еще от грязи и навоза своих парнокопытных?