Ребус взглянул Флайту в глаза.
– У вас синие носки, – сказал он.
Флайт опустил глаза и, поняв, в чем дело, широко улыбнулся.
– И разных оттенков, – добавил Ребус.
– Так оно и есть, черт возьми.
– Мне все же хотелось бы поговорить с мистером Уоткисом, – сказал Ребус. – Но это не горит, и, разумеется, если вы не будете против.
Флайт пожал плечами:
– Как скажете, Шерлок. Ну что, будем выбираться из этой поганой дыры, или вы хотели еще что-нибудь осмотреть?
– Нет, – сказал Ребус, – давайте выбираться отсюда.
Они зашагали к выходу из тупика, туда, где была припаркована машина Флайта.
– Еще раз, будьте добры… как называется этот район?
– Шордич. Помните детские стишки? «Когда же, когда же я буду богат, колокольчики Шордича звонят»?
Да, Ребус помнил что-то в этом роде. Смутные воспоминания о матери, о том, как он сидел у нее на коленях. А может, это был отец, который пел ему песенку и подбрасывал на коленях. А может, этого никогда не было, и память подкидывает ему ложные воспоминания. Теперь они стояли в самом начале тупика, выходящего на дорогу с оживленным движением. Дома были черны от копоти, окна замызганы. Какие-то конторы, склады. Никаких магазинов, за исключением одного, где продаются профессиональные кухонные принадлежности. Никаких жилых помещений на верхних этажах, по крайней мере на первый взгляд. Никто не услышал бы приглушенный крик во мраке ночи. Никто не увидел бы из немытого окна ускользающего убийцу, забрызганного кровью.
Ребус еще раз окинул взглядом тупик, затем покосился на стену углового здания с табличкой, на которой едва различимыми буквами значилось название тупика: Вулф-стрит [7].
Так вот почему полицейские прозвали убийцу Оборотнем. Не из-за жестокости, с которой были совершены нападения, не из-за следов от укусов, которые он оставлял на теле жертвы, а просто потому, что, как объяснил Флайт, именно этот тупик было принято считать местом его «рождения»; местом, где, как в древних поверьях, человек обернулся волком. Впрочем, не имело особого значения, где преступник, утратив человеческий облик, превратился в дикого зверя. Гораздо большее значение имело то, что он мог быть кем угодно, абсолютно кем угодно в этом мегаполисе с десятью миллионами лиц, десятью миллионами потайных углов.
– Куда теперь? – спросил Ребус, открывая дверцу машины.
– Килмор-роуд [8], – сказал Флайт. Он бросил многозначительный взгляд в сторону Ребуса, признавая непреднамеренную иронию собственных слов.
– Что ж, Килмор-роуд так Килмор-роуд, – пробормотал Ребус, забираясь в машину.
День начался рано. Проснувшись после трехчасового сна и будучи не в силах заснуть опять, Ребус включил радио и, одеваясь, слушал утренние новости. Не зная, что принесет ему день, он оделся достаточно небрежно: брюки карамельного цвета, светлый пиджак, рубашка. Никакого твида. Никаких галстуков. Он хотел было принять ванну, но единственная ванная комната, имевшаяся на его этаже, была заперта. Придется просить ключ у портье. Около лестницы стояла машинка для чистки обуви. Ребус хорошенько отполировал носки своих поношенных черных ботинок, прежде чем спуститься к завтраку.
В столовой было довольно оживленно, посетители по большей части смахивали на предпринимателей или туристов. На одном из свободных столиков были разложены газеты, и Ребус успел взять «Гардиан», прежде чем изнуренная официантка препроводила его к свободному столику, накрытому на одного.
В центре зала стоял стол с подносом, на котором громоздились стаканы с соком, фрукты и овсяные хлопья. На столе у Ребуса появился непрошеный кофейник и подставка для тостов с холодными, едва подрумяненными треугольными кусочками хлеба. Скорее всего, их не обжаривали, а подсушивали под электрической лампочкой, подумал Ребус, размазывая порцию масла по поверхности этого жалкого треугольничка.
Настоящий Английский Завтрак состоял из кусочка бекона, одного теплого помидора (из консервной банки), трех микроскопических шампиньонов, одного несвежего яйца и занятной на вид сосисочки. Ребус расправился со всем предложенным в один присест. Кофе был жидковат, но Ребус тем не менее осушил кофейник и попросил еще. Все это время он просматривал газету, но только со второго раза ему удалось обнаружить информацию о вчерашнем убийстве: кратенький сухой репортаж в нижнем углу четвертой страницы.
Голые факты. Ребус оглянулся вокруг. Сидящие рядом с ним смущенные родители пытались утихомирить своих расшалившихся детей. Не надо, подумал Ребус, не надо затыкать им рот, пусть лучше кричат. Кто знает, что случится завтра? Их могут убить. Родителей тоже могут убить. Его собственная дочь живет где-то в Лондоне вместе с его бывшей женой. Он должен позвонить им. Он обязательно им позвонит. Господин за угловым столиком шумно листал какую-то бульварную газетенку. Внимание Ребуса привлекли огромные буквы заголовка на первой странице: ОБОРОТЕНЬ СНОВА АТАКУЕТ.
Ладно, это уже что-то. Ребус потянулся за последним тостом и обнаружил, что уничтожил все масло. Чья-то рука тяжело опустилась на его плечо, и он, выронив от неожиданности тост, ошарашенно обернулся. За его спиной стоял Джордж Флайт собственной персоной.
– Доброе утро, Джон.
– Привет, Джордж. Спали нормально?
Флайт выдвинул стул напротив Ребуса и тяжело опустился на него, сложив руки на коленях.
– Не очень. А как вы?
– Мне удалось покемарить часа три. – Ребус собирался рассказать о том, как его чуть не арестовали на Шафтсбери-авеню, превратив эту историю в утренний анекдот, но в последний момент передумал. Веселые истории еще наверняка пригодятся им в будущем. – Кофе хотите?
Флайт покачал головой и взглянул на поднос с едой.
– Хотя… стаканчик апельсинового сока не помешает. – Ребус хотел было встать, но Флайт жестом приказал ему сидеть, поднялся, принес стакан, который и осушил залпом. Его глаза сузились. – Не иначе как из концентрата, – сказал он. – Лучше дайте-ка мне вашего кофе.
Ребус налил еще одну чашку.
– Видели? – спросил он, кивая в сторону углового столика. Флайт бросил взгляд в сторону бульварной газетки и улыбнулся.
– Да, они заинтересованы в этой истории не меньше нашего. Разница лишь в том, что от нас зависит дальнейшее развитие событий.
– Не уверен, что оно действительно зависит от нас…
Флайт взглянул на Ребуса, но промолчал, не спеша прихлебывая кофе.
– В одиннадцать часов в Отделе по расследованию убийств состоится совещание. Зная, что мы вряд ли туда попадем, я оставил Лейна командовать парадом. А он это дело любит.
– А что мы будем делать?
– Ну, мы могли бы поехать на реку Ли и опросить жильцов соседних домов. Или отправиться в магазин, где работала миссис Купер. – Лицо Ребуса не выразило особого энтузиазма. – Или я мог бы отвезти вас туда, где произошли три предыдущих убийства… – Ребус воодушевился. – Ладно, – сказал Флайт, – значит, экскурсия по местам преступлений. Допейте кофе, инспектор, впереди длинный день.
– Можно один вопрос? – проговорил Ребус, поднося чашку кофе ко рту. – Чем продиктовано такое повышенное внимание к моей персоне? Неужели вам интересно выступать в роли моего шофера? Или у вас нет дел поважнее?
Флайт внимательно изучил лицо Ребуса. Сказать ему правду или выдумать какую-нибудь историю? Он решил выдумать историю и неопределенно пожал плечами:
– Просто ввожу вас в курс дела, только и всего.
Ребус медленно кивнул, но Флайт понял, что тот не поверил ему.
Подойдя к машине, Ребус заглянул через заднее окно, ища плюшевого медведя.
– Я убил его, – сказал Флайт, отпирая водительскую дверцу. – Идеальное убийство.
– Ну а как там у вас в Эдинбурге?
Ребус знал, что Флайта интересует отнюдь не туристический Эдинбург, город замков и фестивалей. Его интересует криминальный Эдинбург, город, столь непохожий на Лондон.
– Ну… – начал Ребус, – у нас все еще большие проблемы с наркотиками, и ростовщики, похоже, в очередной раз берут реванш, но в остальном у нас на данный момент все спокойно.