- Я был недалеко, в книжном на углу.
- Решил набраться мозгов? Давно пора.
- Саша, твой язык как помело, - братец качает головой, - но на самом деле, я заботился о тебе, чтоб тебе не было скучно в четырех стенах.
- Мне? - я оборачиваюсь на пакет с книгой на заднем сидении. - Это мне что ли?
- А то. Для духовного просвещения.
Наклоняюсь и беру пакет, достаю книгу и читаю название. Ну, конечно, Ринат, и тут блеснул своим юмором. Ха-ха.
- 'Преступление и наказание'? - поднимаю брови.
- По-моему, очень поэтично, - продолжает веселиться парень.
- По-моему, мне хочется швырнуть в кого-то книжкой, прям в голову.
- Тебе только кажется, - уверяет он меня, и мы сворачиваем с основной дороги, - на самом деле, ты сидишь и думаешь, 'Боже мой, Ринат такой замечательный, он просто душка и как он с книгой угадал, просто волшебник!'
- Да уж, - произношу. В принципе он не так далек от истины, но этого ни он, ни кто-либо еще никогда не узнает.
На третий вечер моего заключения, я уже близка к концу долбанного Достоевского...да не услышит меня ни один литературовед! Но это просто чума. Смотрю на время и откладываю книгу в сторону. Скоро мой тюремщик позовет ужинать. Господи, как я буду рада вернуться домой! Я не привыкла сидеть и читать, тем более это! Хоть бы журнальчики подсуетил. Вообще никакой заботы! Поэтому большую часть времени лежу и ничего не делаю.
- Давай выбирайся, - стук в дверь и голос Рината заставляет меня дрогнуть и встать.
Подтягиваясь, захожу на кухню.
- Пельмени?
- У тебя с этим проблема? - спрашивает Ринат.
- Никаких, - отзываюсь.
- Вот и здорово, - произносит мой братец. Мы садимся за стол и принимаемся за еду. Мог бы заказать что-нибудь повкуснее. Хотя, пельмени неплохи. Очень даже.
- Как книга? - мило интересуется парень.
- Ну, Раскольников - тряпка, Соня - шлюшка, а Свидригайлов просто душка...
- Душка? И почему я не удивлен твоей симпатии, - парень тянется за пультом и включает новости. А я задумчиво его разглядываю.
- Ринат.
- М?
- Почему ты это сделал? С...с Ярославом.
Он переключает все свое внимание на меня.
- Ты моя семья, этого достаточно.
- Ну... Мы ведь не совсем семья... то есть, если вдруг мы переспим, то это не будет инцест, ведь так? Так какая мы семья?
Парень давиться пельмешкой, которую не успевает проглотить.
- Да, Саш, ты умеешь доносить суть понятным языком, - подмечает он, но затем его лицо становится серьезным, я б даже сказала суровым, - семья мы или одно название, такие люди, как он не должны знать свободы. Почему ты раньше не сказала об этом? Вот в чем вопрос.
Во-первых, я не была уверена, что здесь мне хотят помочь, тем более парень, которого я знаю три года. А папа, он всегда был в своем бизнесе. Эльвира, она...она Эльвира. Я не доверяла ей. Тем более, это не так легко сказать вслух, как кажется...да и кто поверит, столько лет прошло.
- Он был нужен моей маме, - нехотя признаюсь, - я его запугала. Сказала, что папе расскажу, если будут движения в мою сторону... Он не педофил, ты ошибаешься. Ему просто нужна была именно я.
Ринат несколько пораженно смотрит на меня. Сама не ожидала, что заведу этот разговор. Опускаю глаза в тарелку. Я с ним расслабляюсь, чувствую себя хорошо. Все это просто катастрофа, которую не нужно переводить в мировые масштабы. Просто следует остановиться.
- Он мне звонил, говорил, как скучает, плакал в трубку, говорил, что приедет и мы сбежим... - невольно вздрагиваю вспоминая, как вставали волоски на моих руках от его голоса, - тогда-то я и запретила ему даже думать об этом, и сказала, что все расскажу отцу... Это его спугнуло.
- Саша, - Ринат тянется ко мне, но я отдергиваю руку.
- Не надо меня жалеть. Я сильная. Видишь, все пережито. Спасибо, что сделал это, но, - поднимаю на него глаза, все его внимание сосредоточено на том, что говорю, - мне никто не нужен. Не нужно корчить из себя моего спасителя. Я такая. И я не стану никогда мягкой пушистой кошечкой, такой пусичкой младшей сестренкой. Ты не мой брат.