— Уверена, шеф вскоре предоставит мне другое рабочее место, — робко улыбнулась Сорокина. — А пока он этого не сделал, пожалуйста, потерпите моё общество. Тем более, что вы руководите расследованием, в котором и я участвую.
— Ах, да, расследование. Тройное убийство, насколько помнится. Так что там у нас с ценами на серебро? Называй в долларах, я за три дня успел отвыкнуть от местной валюты.
— В ломбардах серебро принимают, сейчас посчитаю, примерно по двадцать центов за грамм. Пуля к «Макарову» весит пять с половиной грамм, но это свинцовая, серебро чуть легче, значит, пуля потянет где-то пять грамм. Значит, её можно сдать в ломбард за доллар, может, чуть больше. Полная обойма — девять патронов, с тем, что в стволе, а значит, серебра в ней долларов на десять.
— Мелочь какая-то, — искренне расстроился Нежный. — ради этого не стоит даже руки марать.
— Не совсем так, товарищ майор. Я заодно поспрашивала, не покупал ли у них кто-нибудь крупные партии серебра за последние пару месяцев. Ведь пули, скорее всего, делали здесь. Так вот, один ювелир купил триста грамм, причём скупщику похвастался, что сделает серебряные пули, вставит в патроны, и продаст по пятнадцать долларов. По словам скупщика, очень радовался. А это уже сто двадцать долларов за обойму.
— Другое дело, — теперь Нежный обрадовался. — Ты, Сорокина, это… сиди тут и дальше. Ты пользу людям приносишь, а это в наше время большая редкость.
— Это каким людям?
— Мне, например. Что тебе этот ювелир сказал?
— Что ничего не помнит, а если буду наезжать, мне придётся иметь дело с таким крутым человеком, что он меня по стенке размажет, и даже не заметит. У вас тут есть настолько крутые люди?
— Есть, как же без них? Вот сейчас одному такому позвоню, пусть разбирается, — Нежный набрал номер. — Здравствуйте, товарищ Федералов! Вы не соскучились? Да ладно, признайтесь, ведь соскучились, да? Конечно, по делу. Есть у нас один ювелир, предполагаю, что это он сотворил патроны для охоты на нечисть. Вы же не забыли, что в старика стреляли серебряной пулей? Вот я и хочу узнать, кто был его заказчиком. Нет, сам не могу. У ювелира серьёзная крыша, мне она не по зубам, а для вас она — тьфу, плюнуть и растереть. Пусть ваши люди его допросят, но так, чтобы он не стал калекой. Потом с его помощью будете ловить следующих Вань из Хельсинки. Вы же не думаете, что эти были последние? Спасибо, товарищ Федералов, сейчас мой сотрудник сбросит вам эсэмэской его фамилию и номер телефона, а я жду вашего звонка.
— Я уже всё набрала, продиктуйте номер, куда отправлять, — попросила Сорокина.
Нежный поручил Сорокиной разобраться с женской одеждой, найденной в квартире Бонифация. Эксперты никаких следов на ней не нашли, если не считать нескольких собачьих шерстинок. Но одежда и сама по себе след. По ней можно многое узнать о том, кто её носил, от степени упитанности до уровня доходов. Судя по тому, как Сорокина поработала с ломбардами, опер она толковый, так что хоть какие-нибудь приметы пропавшей женщины установит. Хотя в той истории с соседской собакой концы с концами совершенно не сходятся, а она ничего не заметила.
Но сейчас для майора гораздо важнее было совсем другое. Бардин тоже толковый опер, и вполне может расколоть патрульных, а это совершенно ни к чему. Нежный ворвался к нему в кабинет, изображая такой градус ненависти, что запросто мог бы расплавить то самое серебро. Бардин вскочил со стула и забился в угол, хватаясь за пистолет, но всё же не решаясь его вытащить.
— Зачем ты это сделал, тварь? — рявкнул Нежный.
— Я же не думал, что ты ляжешь на дно на засвеченном месте!
— Мне плевать, что ты там думал! Зачем навёл федералов на тот отель?
— Не знаю. Само как-то вырвалось. Я потом язык прикусил, а уже поздно.
— А здесь что делаешь?
— Допрашиваю вот этих. Они не могут объяснить, что делали на месте преступления целых семнадцать минут.
— И что ты от них узнал?
— Говорят, ничего не соображали. Никогда в жизни не видели столько трупов сразу.
— Потом проведёшь для них экскурсию в морг. А сейчас скажи, как там поживают документы по супермаркету? Ты их оформил?
— Когда? Я с этими занимаюсь!
— Бросай их, Бардин, и пойди, позанимайся документами. Пока не закончишь, домой не пойдёшь. И даже не заикайся о сверхурочных! Раздолбайство дополнительно не оплачивается!
— Нежный, ты же знаешь, как у меня дела со всякими документами! Пусть кто-нибудь другой оформит, а? Та же новенькая, например.
— Тебе не нравится бумажная работа?
— А то ты не знал! Терпеть её не могу!
— И ты не понимаешь, почему я поручаю тебе то, что ты терпеть не можешь? Ты удивлён, да?
— Я не думал, что ты такой мелочный.
— Нет, Бардин, ты вообще не думал, когда закладывал меня федералам, изгадив мне отпуск. А сейчас думать уже поздно. Быстро дуй оформлять, или я тебя пристрелю за неисполнение приказа, а завтра уволю! И не думай, что шеф будет возражать.
Печальный Бардин ушёл что-то оформлять. Патрульные, ошарашенные склокой оперативников в их присутствии, немного расслабились. Видно, Бардин их здорово прижал, и они решили, что теперь, когда его отсюда выгнали, им будет легче утаить то, чем они не хотят ни с кем делиться. Напрасные надежды. Нежный и сам знал, что они делали четверть часа на месте преступления. Он от них хотел получить нечто поинтереснее.
— Ну, и какой лапши вы навешали Бардину? — развалившись на стуле, весело поинтересовался Нежный.
— Трупы, — пояснил патрульный.
— Много, и сразу, — добавил второй.
— И вы не проверили, трупы они или нет? — Нежный изобразил удивление. — Не посмотрели, может, старик ещё жив?
— Посмотрели, — неуверенно подтвердил первый.
— Не мог он выжить с такой раной, ему полбашки снесло, — поставил диагноз второй.
— Эксперты говорят, что пуля, пробив голову старика, попала в стену, а потом упала на пол. След на стене сохранился. Вопрос такой: как до вас дошло, что пуля серебряная? Вы же, как я понимаю, не эксперты по металловедению?
— Не, мы оба из патрульно-постовой службы.
— И как вы распознали серебро, уважаемые? Химическими тестами?
— Не, по запаху. Мы что, никогда серебра не нюхали? Его ни с чем не спутаешь. Подделать, конечно, можно, но кому надо подделывать запах пули?
— Что вы собирались делать с этими пулями?
— Ну, драгметалл же, — потупились оба патрульных.
— В скупку, значит? А вы знаете, сколько оно стоит? Сколько, по-вашему, весит пуля от «Макара»?
— Конечно! Это все знают. Девять граммов.
— Хрен там! Пять с половиной, если свинцовая, а серебряная — ещё меньше. За одну пулю дадут доллар. Сколько их было, пятьдесят одна?
— Нет, пятьдесят. Пятьдесят одна — это если с отстрелянной. А как вы подсчитали, товарищ майор?
— По две обоймы на рыло плюс патрон в стволе. Что тут считать? И вы за вонючие полсотни баксов решили рискнуть жизнью?
— Мы же не знали, что вмешаются федералы. А что нам теперь делать?
— Блин, прямо как дети малые! Сперва нашкодили, а потом «Ах, дядя Нежный, подскажи, как нам, идиотам, избежать порки». А ведь федералы шлёпать будут всерьёз! Ладно, выручу вас, так и быть. Если, конечно, пуля и патроны ещё у вас.
— У нас, у нас!
— Отдаёте их мне, а я переправлю экспертам. Скажу, мне их осведомитель подогнал. Вам, надеюсь, хватит ума хотя бы не болтать об этом.
Всего через полчаса Нежный вернулся в свой кабинет с карманами, набитыми серебром.
Люба внимательно рассматривала одежду, оставленную кем-то в квартире покойного Бонифация, но ничего особенного увидеть в ней не смогла. Эксперты аккуратно выписали все размеры — ступней, бюста, талии, груди, плеч и бёдер, рост и размер головы, примерно определили стоимость вещей и дали заключение, что всё это свободно можно купить, не покидая города. Что после них сможет найти она?