— Да, мама. Страж на задании носит оружие с собой. Даже если бы я оставила пистолет дома, Зина охотно одолжила бы мне свой. Или неохотно, какая разница? Да только перестреливаться с ментами — глупое занятие. Ничем хорошим оно не кончится. Менты не простят нам своих убитых. А они куда покруче Врагов. И найдут, и уничтожат. Начнут, кстати, с тебя. Точнее, с нас.
— Почему с нас?
— Потому что ты — сестра Агаты. А я — твоя дочь. Я должна объяснять мудрейшей такие элементарные вещи?
— Тогда мы все должны бежать!
— Мама, никто никуда не будет бежать. Это бесполезно. Нас найдут. Если нас всегда рано или поздно находят Враги, то менты найдут ещё быстрее. Искать — это их работа. А если ещё и спецслужба подключится, будет совсем тяжело.
— Кармелита, я вижу, ты что-то придумала. Что?
— Ты не хочешь, чтобы Агата и подружка Зины разболтали ментам о Роде?
— Конечно, не хочу! А ты?
— Мои желания не имеют значения. Решает не страж, а мудрейшая, то есть, ты. Вот и скажи мне: чтобы две женщины Рода не сболтнули лишнего ментам, неужели нужно убивать ментов?
— Ты предлагаешь убить наших! — ахнула Зина.
— Агата — предатель, туда ей и дорога. А твоя подружка — страж. Мы, стражи, клянёмся на совете, что ради Рода при необходимости готовы пожертвовать всем, и жизнью тоже. Так что, мама, не нужен десяток стражей. Это работа для одной, и она тут есть.
Зина тихонько заплакала, у мудрейшей тоже появились слёзы на глазах.
— Кармелита, как ты собираешься это провернуть? — поинтересовалась она, сама зная ответ.
— Выйду во двор, буду околачиваться возле микроавтобуса. Как только их выведут, сделаю пиф-паф, ой-ой-ой. Стреляю я неплохо. Если вдруг промажу, пальну ещё разок-другой. И — ходу оттуда во все лопатки. Они меня не догонят.
— Дура! У них же автоматы! Тебя догонят пули!
— Я буду бежать зигзагами. Они вряд ли очень метко стреляют, да и бегаю я быстро. Страж всё-таки, а не какие-то там медик или мудрейшая.
— Может, они даже и не станут стрелять, во дворе ведь полно людей, — робко предположила мать.
— Даже не надейся, станут. Вопрос только, попадут или нет.
— И что ты собираешься делать, Кармелита, если попадут?
— С лёгкой раной буду удирать дальше.
— А с такой, с которой не бегают?
— Мама, дурацкий вопрос. Я только что говорила, что все стражи готовы при необходимости пожертвовать жизнью. Я — страж, и тоже готова. Ничего страшного.
Одеваясь, чтобы уйти, Лита слышала за спиной сразу два плача. Каждая из остающихся женщин оплакивала что-то своё. Ей тоже хотелось пореветь. Но стражу перед заданием нельзя — слёзы здорово ухудшают зрение, настолько, что можно и промахнуться.
Лёжа на диване в квартире Агаты и наслаждаясь тем, что у него больше не болит голова, Нежный лениво пытался сообразить, что ему делать дальше. Он нашёл оборотней, федералы их благополучно упустили. Казалось бы, дальше пусть ищут сами, у полиции своих дел полно. Например, съездить в Турцию, отгулять остаток отпуска. Тёплая вода, мягкий, чистый и тоже тёплый песок — разве можно всё это даже сравнивать со снегом, морозом и холодным ветром в родном городе? И это ещё только самое начало декабря, дальше будет только хуже.
Шеф уже давно топтался возле него и пытался что-то сказать, но Нежный слушать не хотел, поэтому всякий раз, как тот начинал говорить, кривил лицо, хватался за голову, одновременно закрывая уши, и начинал громко стонать. Шеф замолкал минуты этак на три, а потом снова безуспешно пытался произнести что-то, казавшееся ему важным. Наконец, его терпение лопнуло.
— Сорокина, рассказывай ты, — распорядился он. — А то когда я пытаюсь ему что-то сказать, у него здорово болит голова. Наверно, я говорю слишком громко.
— Он симулирует, товарищ полковник, — откликнулась Сорокина. — Когда вы обращаетесь ко мне, товарищу майору это не мешает. Хотя говорите вы ничуть не тише. Значит, дело не в вашем голосе.
— Ах, вот как! Тогда слушай внимательно, Нежный! — он прервал речь, потому что Нежный снова схватился за голову и застонал. — Сорокина, давай всё таки ты. Раз уж ты такая наблюдательная, тебе он лапши на уши не навешает. Как постоянно вешает мне, подлец такой. Вот уволю на хрен и поставлю на твоё место Сорокину, понял?
— Дела обстоят так, товарищ майор, — начала Сорокина. — Федералы хотят, чтобы мы снова нашли оборотней.
— А они снова их отпустят, — вяло отреагировал Нежный. — Мы, вообще-то, должны расследовать убийство, а не ловить сказочных персонажей. А уж после того, как эти ребята дали мне по голове, мне плевать с высокой горки, чего там они хотят или не хотят.
— Подполковник, который Федералов, сказал, что ему кое-что известно о делах банды Лысого.
— Передайте ему мои поздравления. Знание — сила.
— Нежный, ты что, идиот? — заорал шеф. — Тебе тот лейтенантик совсем мозги вышиб? Ты забыл о наших делах с Лысым? А он — не забыл! Он знает, а знание, как ты сейчас сказал, это сила! А что у нас против этой силы?
— Дело давнее и мутное. Уже и Лысого нет с нами. Уйдём в несознанку, и все дела. С Лысым или без него, а прикопаться и к столбу можно. Отобьёмся как-нибудь. А если вдруг и не отобьёмся — тоже ничего страшного. Ну, уволят, и что? Меня давно зовут в частные фирмы.
— Нежный, ну, пожалуйста, найди оборотней, — едва не плача, попросила Сорокина.
— Она тебе за это пообещает ничего не отстреливать, если что, — буркнул шеф.
— Если что? — попытался уточнить Нежный.
— Если то самое! Не строй из себя ещё большего идиота, чем ты есть! Отобьётся он! Частные фирмы его куда-то зовут, блин! Ты не понимаешь, что при желании федералы нам запросто навесят политическую статью? Экстремизм там всякий, терроризм и всё такое прочее? Это как раз по части твоего дружка подполковника. И дело с Лысым сюда отлично ляжет, даже если он не сможет ничего доказать.
— Ладно, с нами всё понятно, — Нежный тяжко вздохнул. — А Сорокина-то чего переживает? Она того Лысого в глаза не видела и слыхом о нём не слыхивала. А все её грешки, если, конечно, она не святая, остались в другом городе.
— Переживаю, потому что вы оба идиоты! — объяснила Сорокина, уже начиная всхлипывать. — Федералов мне сказал, что если мы будем саботировать его расследование, некоторые из нас погибнут от нападения оборотней, он это лично обеспечит. Неужели непонятно, что теперь, когда оборотни были у него в руках, а он их упустил, никто уже не будет возиться с компроматом?
— Да, сколько с ним знаком, он всегда предпочитает действовать жёстко, — признался Нежный. — И добивается успеха. Насчёт убийства нас — думаю, блефует. Но проверять на своей шкуре не хочу. Вот если бы точно знать, что для острастки первым убьют Бардина — тогда другое дело. Можно было бы немного потянуть время.
— Хрен там! — уверенно заявил шеф. — Такие, как Бардин, вечны. Их невозможно ни убить, ни уволить. Можно только на пенсию отправить, но именно его — ещё не скоро. Так что будем делать, Нежный? Перекрываем все выезды из города, вокзал, аэропорт? Ищем друзей и родственников этой Агаты и устанавливаем за ними наблюдение?
— Это федералы и сами сделают, — скривился Нежный. — У них для этого ресурсов побольше, чем у нас. А мы попробуем отыскать, где проживает или проживала до недавнего времени девица-страж, которую Агата вызвала на подмогу. Но для этого нужен компьютер, а ближайший — в управлении.
— Когда я был простым опером, мы как-то находили преступников без всяких компьютеров, и не хуже, чем вы сейчас.
— Так точно, товарищ полковник. Научите нас. Покажите, как это делается.
— Заткнись, Нежный! Я уже давно не опер. Я теперь не ищу сам, а приказываю найти таким, как вы. И сроки устанавливаю. Так что хватит симулировать, вставай и быстренько дуй в управление, к своим незаменимым компьютерам. И чтобы к утру…
— Шеф, компьютеры есть не только в управлении, — напомнила Сорокина. — У меня в машине лежит ноут.