— Бросьте, старый циркач жив, и даже не понял, что на него напали. Тут даже мелкое хулиганство доказать почти невозможно.
— Всё равно отказываюсь, — заупрямилась Лита. — Признание — царица доказательств.
— Ладно, нет, так нет. Тогда скажите, нападение было вашей идеей, или вы действовали по чьему-то поручению? Само нападение вы же отрицать не будете? Вы ведь попали под съёмку нескольких камер наблюдения.
— Я выполняла задание мудрейшей Агаты.
— Но не выполнили?
— Не выполнила.
— А почему?
— Почувствовала, что этого не нужно делать.
— А словами это чувство можно выразить?
— Попробую, — неуверенно пообещала Лита. — Понимаете, за ним двое следили. И они меня заметили. А потом я увидела, что там видеонаблюдение. Меня найдут, а через меня и весь Род. То есть, клан, как вы говорите. Значит, нужно убить, и сразу покончить с собой. А ради чего? Старик даже не Враг, у него Знака нет. В смысле, татуировки на левом запястье.
— Ваши соображения понятны. Но не верны. Хоттабыч был для вас даже опаснее, чем «Ван Хельсинги». Он-то думал, что его дочь прикончил лично Бонифаций, но если бы он случайно наткнулся на Агату Петровну или её подружку Анастасию, он вполне мог припомнить, что эти дамы были в том городе, где погибла его дочь, а вот Бонифация он там не видел. Но главное не это. Скажите, Лита, откуда вы узнали, где живёт Хоттабыч?
— Мне сказала Агата.
— А она откуда узнала?
— По номеру машины ей сказал кто-то из ваших коллег.
— Вы точно знаете, что было именно так?
— Нет. С её слов. Но зачем ей врать на эту тему?
— Агата Петровна, вы подтверждаете слова Литы?
— Я же сказала, что не буду отвечать на ваши вопросы, — Агата цедила слова сквозь зубы, но в её голосе кроме злобы чувствовалось и отчаяние.
— Лита, как, по-вашему, она узнала номер автомобиля?
— Рассмотрела через окно, наверно. У неё есть бинокль.
— Вы, проходя мимо, не рассмотрели, говорите, что номера были залеплены снегом. А она сверху, под неудобным углом — смогла. Хоть и в бинокль. Простите, я в это верить не обязан. Я бы предположил, что имя и адрес Хоттабыча ей сообщил тот бельгийский бандит, а может, кто-нибудь другой из «Ван Хельсинга» Но это уже ваши дела. Наши общие мы закончили. Лита, я вас жду завтра часов в одиннадцать у нас в управлении. Составим протокол допроса, и я наконец-то закрою дело. На этом позвольте нам с капитаном Сорокиной откланяться, а то она уже дремлет. Скучноватое у нас вышло совещание, но они практически все такие.
Как только полицейский ушёл, забрав с собой женщину, которая почти всё время молчала и вообще непонятно зачем приходила, Лита сразу же развязала Майю. Та уже давно успокоилась, и больше не горела желанием убить мудрейшую Юлию. Зато высказала готовность убить мудрейшую Агату, если Лита или Юлия ей прикажут.
— Я - член Совета, — напомнила Агата. — Меня должен судить Совет, а не вы. Я не предатель! Вы считаете, что Враги завербовали меня пять лет назад, а я навела их на последнего мужчину Рода только сейчас, когда он сам умер? Да ещё и когда в Ритуале участвует страж? Я кто, по-вашему — мудрейшая или конченная идиотка?
— Тётушка, а как ты рассмотрела номер красного «Форда»? — язвительно поинтересовалась Лита. — Я вот не смогла.
— Рассмотрела, и всё! Может, они обтрусили снег со своей машины, а может, он сам осыпался. Я откуда знаю? Лучше скажи, какая мне польза от предательства? Не можешь? Тогда не раскидывайся обвинениями! Ты не можешь их доказать!
Майя, пока её развязывали, шепнула, что за дверью кто-то притаился. Лита, как ни прислушивалась, ничего уловить не могла, но поверила её чутью. Продолжать препирательства с Агатой ей показалось скучным, так что она бесшумно подкралась к двери и распахнула её. На пороге стоял какой-то мужчина с серьёзным выражением на лице.
— Я тут подслушивал, — сообщил он. — Интересные вещи вы обсуждаете.
— Кто вы такой? — поинтересовалась Лита.
— Я - подполковник федеральной спецслужбы, начальник отдела по борьбе с терроризмом и экстремизмом.
— То есть, вы решили бороться с терроризмом у нас под дверью?
— Это шутка такая? Шутки сейчас совершенно неуместны! Я пришёл, чтобы установить непосредственный контакт с вашим кланом. Вы его называете Родом, или я ошибся?
— Не ошиблись. Проходите, нечего болтать через порог, чтобы все соседи слышали.
— Спасибо, — подполковник вошёл и окинул прихожую удивлённым взглядом. — А почему эти женщины лежат на полу? Их жестоко избили, судя по лицу вон той?
— Оставьте это дело полиции, гражданин подполковник. Вы хотели установить с нами контакт, вот и устанавливайте. Для начала объясните, зачем ваша контора за нами охотится. Что вам от нас нужно?
— Я и сам точно не знаю. Из столицы пришёл приказ вас найти, я и нашёл. Не без помощи полиции, конечно же.
— Полицейский майор сказал, что от нас нет толку ни в слежке, ни в убийствах.
— Не совсем так, гражданочка, вы явно будете получше большинства наших агентов. Я видел, как вы запрыгнули на крышу гаража. А вон та барышня запросто избила нескольких бойцов спецотряда. У нас далеко не каждый так может. Но, конечно же, только ради этого никто бы не стал организовывать поисковую операцию государственного масштаба. Моё начальство интересует что-то другое. Возможно, медицинский аспект.
— А при чём тут медицина? — удивилась Лита. — Наши медики, прямо скажем, не светила с мировым именем, да простит меня Зина.
— Ваши медики совершенно ни при чём. Понимаете, дело в том, что люди на высших ступенях власти очень редко бывают молодыми. А в пожилом возрасте всегда возникают проблемы со здоровьем. Вы умеете менять форму тела, по крайней мере, так думают члены организации «Ван Хельсинг». Так почему бы, превращаясь, не избавляться заодно и от болячек, и от возрастных изменений?
— Хорошая идея. Но будь оно так, мы бы не старели и не болели. И откуда бы тогда взялся старик Бонифаций с больным сердцем?
— В таком случае, я и сам не знаю, зачем вы понадобились нашей конторе. Вы задаёте вопросы не тому человеку. Масштабные задачи ставят другие, я их только решаю. И обычно решаю успешно.
— Может, и для нас задачку решите, раз уж вы такой крутой решала?
— Определить мотив предательства этой вашей Агаты?
— Да. Сможете?
— Конечно. В моём подчинении есть люди, способные заставить говорить любого. Или замолчать, смотря что требуется в сложившейся оперативной обстановке.
— А без пыток — никак? Рассуждениями, например?
— Рассуждениями, говорите? — подполковник задумался. — Рассуждать на пустом месте хорошо умеет майор Нежный, который к вам недавно заходил.
— Но ведь вы, такой умный, наверняка тоже сможете? — в голосе Литы зазвучали нотки приворота.
— Вы вроде ничего особенного не говорите и не делаете, а я уже готов из штанов выпрыгивать. Немедленно прекратите эти ваши штучки! Вот, значит, зачем Нежный с собой сюда бабу прихватил! Небось на бабу вам другие штучки нужны?
— Простите, я нечаянно, — уверенно соврала Лита. — Уже прекратила. Я так поняла, единственное, что вы нам можете предложить, это пытки?
— Нет, я предлагаю вам организовать продолжение вашего рода. Вас это интересует?
Лита растерянно посмотрела на мать, и увидела в её взгляде такую же растерянность. Агата тоже выглядела изумлённо, но с некоторой долей недоверия и опаски. Зина в чём-то сомневалась. Уверенной выглядела только Майя.
— Ничего у вас не получится, — категорически заявила она, увидев, что и Лита, и Юлия молчат, не зная, что сказать. — Последним нашим мужчиной был старый Бонифаций, а ваши мужчины нам не подходят, это все знают.
— Ошибаетесь, барышня. Не в том ошибаетесь, кто вам подходит или не подходит, а в том, что Бонифаций был последним мужчиной вашего рода.
— А кто тогда последний?
— Он, Бонифаций. Ваша ошибка в том, что он не был, а до сих пор есть.