— Она и в этот раз пришла с собакой?
— Нет, она сказала, что её собака в гостях у старика Бонифация. Засунула морду внутрь, да как заорёт своим козлиным голосом…
— Козьим, — поправил мужчина. — Она же всё таки женщина.
— Правильно, козьим. Козлиный — у тебя!
— Что она кричала? — уточнила Сорокина.
— Что-то вроде «Молли, Молли, где ты, моя девочка, иди скорее ко мне».
— Не «моя девочка», а «моя хорошая». Теперь и я вспомнил. И тут же выводит её, за шкирку держит. Собака же огромная, как телёнок, но не злая, здесь ни разу никого не укусила.
— С этим понятно. А что вы можете сказать об убитом старике?
— Звали его Бонифаций, странное имя, правда? Я его совсем не знал, видел-то всего два или три раза за всё время, он же из квартиры почти не выходил.
— Я его вообще ни разу не видела, — добавила женщина. — Да только знаю, что он был аморальный тип. К нему постоянно разные девицы ходили. А он их трахал.
— Да откуда тебе знать, что он с ними делал? Выдумываешь всё.
— А оттуда! Мы с ним через стенку жили, тут как уши ни затыкай, всё равно постоянно слышишь стоны и вопли. Уж звуки оргазма я ни с чем не спутаю!
— А тебе и завидно, да? Давно не кончала?
— Заткнись, скотина! Убью!
— Не надо никого убивать, — сухо попросила Сорокина. — Четырёх трупов вполне достаточно. Говорите, слышимость хорошая? Может, услышали какие-то разговоры?
— Я не подслушивала!
— Понимаю. Но, может, случайно?
— Они постоянно о каком-то ритуале говорили. Вроде того, что он приятный, но не для всех. Они мало разговаривали, больше кроватью скрипели да стонали.
— А как вы думаете, что там в это время могла делать собака?
— Не знаю, — ответила женщина и густо покраснела.
— А я знаю, что ты подумала, — заявил мужчина и заржал.
Ворота гаража были закрыты, но не заперты. Бардин даже не сомневался, что «Форда» там давно нет, а после разговора со сторожем Хоттабыч тоже ничуть этому не удивился. Капитан вызвал двух экспертов, дактилоскописта и спеца по замкам. Ехать им было недалеко, так что появились они быстро, но работали очень неохотно — гараж не отапливался, а холод не способствует трудовому энтузиазму, особенно для тех, кто привык трудиться в тепле.
Дактилоскопист всё, что мог, осыпал своим волшебным порошком, но нашёл только отпечатки хозяина, да и те давние, по словам эксперта, двух-трёхнедельной давности. Бардин удивился, что нет «пальчиков» его супруги, но циркач пояснил, что она в гараже бывает очень редко, да и вообще почти никуда не ходит, больные ноги не дают.
Специалист по замкам заявил, что никакая отмычка такие запоры не возьмёт, их можно отпереть только родными ключами. С замков даже слепки снять невозможно, очень удачная конструкция.
— Сколько всего комплектов ключей? — поинтересовался Бардин.
— Один, — растерянно ответил циркач. — Вот он, у меня в кармане.
— А если потеряете, как собираетесь отпирать гараж? Автогеном?
— Зачем автогеном? У сторожа есть запасные ключи.
— А говорите, всего один комплект. Идём к сторожу.
Сторож открыл огромный сейф, выдвинул один из ящичков, и растерянно уставился на пустую ячейку.
— Как же так, Похабыч? Клянусь, я никому не давал ваши ключи! Богом клянусь! Вот те истинный крест!
Эксперты нехотя обследовали сейф, хоть в сторожке и было тепло, им уже хотелось домой, а лишняя работа и без того никогда не радует. Как и ожидалось, ничего не нашли. Потрясённый сторож продолжал уныло бормотать «Как же так? Ну, как же так?», и допрашивать его не имело смысла. Капитан оставил ему свой номер телефона, чтоб тот позвонил, если что вспомнит. Старик на это откликнулся словом «Ась?», а полицейский повторять не стал.
Отпустив экспертов, Бардин потащил отставного циркача в полицию. Пообещал, что там ему вернут машину, но для этого он должен подать заявление об угоне. По пути Хоттабыч невнятно бормотал, что в десять часов и вообще всё сегодняшнее утро он был дома, и это может подтвердить жена, а значит, не мог он в то же самое время брать свой автомобиль из гаража.
Капитану пришлось объяснять, что свидетельство супруги, как правило, во внимание не принимается, считается, что муж и жена — одна сатана, даже если они оба просто ангелы. Циркач здорово расстроился, и чтобы его хоть немного утешить, Бардин сказал, что и опознание старичка-сторожа тоже ничего не стоит, потому что, судя по очкам, он почти слепой. При этом полицейский отлично знал, что на самом деле всё решит встреча бывшего фокусника с шефом и новенькой, они и определят, этот ли Хоттабыч сегодня вечером сидел за рулём «Форда», или какой-нибудь другой. Но говорить это вслух капитан, конечно же, не стал.
— А расскажите мне, пожалуйста, как вам удалось добиться, чтобы жена с вами не спорила? — вместо этого попросил он.
— Любой хороший фокусник умеет управлять людьми, — с готовностью откликнулся Хоттабыч. — Суть большинства фокусов в том и состоит, что зрители смотрят не туда, где артист творит чудеса, а куда-нибудь в другую сторону. Чем выше его мастерство, тем меньше нужно всяких ширм, покрывал и ящиков. Лучшие фокусы — это те, которые происходят абсолютно открыто, но зритель всё равно не замечает, что именно проделывают прямо у него перед глазами.
— И как это проделать с женой?
— Очень просто. Просите её о том, что она сама хочет сделать, и ваша просьба непременно будет исполнена. Например, я точно знаю, что у моей жены болят ноги, и она не хочет никуда идти, но считает, что должна. Я ей говорю, что идти со мной не надо — и она не идёт. Что тут сложного?
— А если она чего-то хочет, можно ли её отговорить?
— Думаю, этого не знает ни один мужчина в мире, — горестно вздохнул Хоттабыч. — Даже те, которые уверены, что жена им подчиняется беспрекословно. А что, товарищ капитан, у вас проблемы с женой?
— У кого их нет? — хмыкнул Бардин. — Я б вам рассказал, но мы уже приехали.
Циркач написал заявление о том, что у него угнали машину, сходил с Бардиным в гараж и опознал «Форд» как свой, а потом они вдвоём сидели за столом, пили чай вприкуску и обсуждали важные и животрепещущие проблемы своей жизни. Позже Бардин из этого разговора так почти ничего и не смог вспомнить.
После допроса свидетелей уставший шеф поплёлся на восьмой этаж, к женщине, которая забрала собаку из квартиры убитого Бонифация. Сорокину, конечно же, потащил за собой. Она тоже еле переставляла ноги, видать, не ожидала, что её первый рабочий день на новом месте окажется таким долгим и таким изматывающим. А ещё где-то там, в вечерней зимней тьме, Бардин разбирается с Хоттабычем. Завтра наверняка будет скандал из-за сверхурочных. Новенькая вряд ли станет чего-то требовать, а вот Бардин своего не упустит. Раньше никогда не упускал.
Номера нужной квартиры соседи снизу сказать не смогли, а тыкаться наугад во все четыре шеф не хотел. Он сделал проще — громко гавкнул, и Сорокина даже не успела этому удивиться, как из-за одной из дверей в ответ донёсся звонкий лай. На звонок им открыла двери та самая якобы чокнутая тётка, а на самом деле симпатичная женщина средних лет, держащая за загривок огромную чёрную собаку с длинной шерстью.
— Молли, фу, сидеть! — сказала она, и собака села. — Проходите, пожалуйста, она вас без приказа не тронет. Вы, наверно, из полиции?
— Да, — подтвердил шеф и полез во внутренний карман за удостоверением, но собака зло зарычала, и он замер.
— Не надо «корочек», я вам и так верю, — улыбнулась хозяйка злобного зверя. — Проходите, проходите, не бойтесь.
— Я вообще-то, собак не боюсь, — неуверенно заявил шеф. — Я их люблю, и они меня любят.
Он только начал протягивать руку в сторону собаки, но псина молча оскалилась, и он передумал. А она вдруг вскочила, завиляла хвостом, подошла к Сорокиной и ткнулась носом ей в ладонь. Та немного растерялась, но догадалась погладить. Собака восторженно взвизгнула и свалилась на спину, подставляя под ласки живот. Сорокиной пришлось присесть на корточки, иначе не доставала. Молли блаженно жмурилась и время от времени дёргала лапами.