— П-пожалуйста, умоляю… Убей меня. Убей меня!
— Рано, — спокойно оповестил Итачи. — Ты взял на себя ответственность за клан Учиха. Теперь страдай. Почувствуй их боль. Как лидеру я отмерю тебе с лихвой за каждого.
— Я осознал. Убей меня! Убе-ей!
В руке появился новый меч.
— Нет.
…прекратил действие Цукуеми. Яширо, пуская слюну, растянулся в песке детской площадки. Итачи полностью разрушил его разум, а тело без разума существовать не может. У клана Учиха больше не было лидера.
Глава 30. Маска обезьяны
30
«Ведь столь тонкий расчет, как тот, о котором ты мне поведал, невозможно сделать, не зная — вернее, не чувствуя наперед, куда протянутся от каждого нового узла нити судеб. А для этого… для этого обыденного знания недостаточно!»© Генри Лайон Олди
Если поначалу Сараде казалось, что стоит сказать кому-то хоть слово или попасться на глаза, и весь мир рассыплется, как карточный домик, то со временем до нее наконец дошло, о чем говорило божество. Мир не хотел меняться. И просто желания изменить его было мало. Сарада чувствовала себя крупинкой, что попала между шестерней гигантского механизма. Ее просто перемалывало. Силы, направляющие мир прежним путем, были слишком сильны, и даже Итачи, знавший будущее, не мог ничего изменить.
Можно было сбить мир с курса, можно. Сарада догадывалась, что достаточно одной мелочи, казалось бы, не имеющей отношения к преступным намерениям клана, чтобы уверенно работающий механизм застыл в ступоре, скрипя и выпуская клубы черного дыма, а затем стал вращаться в обратную сторону. Дуновение ветра, забытый дома подсумок, помидоры в мисо-супе на завтрак у Яширо, случайное слово, книга, переставленная с одного места на другое, камень, упавший с монумента Хокаге на голову какой-то крысе. Мелочь… Но невозможно было рассчитать, какая именно. Бьякуган Хьюга видел течение чакры и ключевые точки, тэнкецу. Для того, чтобы задать миру новый курс, нужно было обладать даром, подобным бьякугану, но только куда более масштабным: видеть узлы сплетения судеб, знать, чем обернется любая случайность, свободно прогуливаться по времени, удерживая в сознании немыслимый объем информации. Человеческий разум не был способен на такое. Но Сарада смутно осознавала, что способен разум божества.
Она уже два месяца не была на собраниях, с тех самых пор, как дядя на улице избил патрульных. Там наверняка происходило что-то важное, но Сарада об этом не знала, и душный подвал храма Нака стал понемногу выветриваться из памяти. Ходил ли в храм Итачи? Сарада не имела понятия. Он никогда ни с кем не делился подробностями своей жизни. Дома дядя практически не появлялся. Иногда приходил ночевать, но поздно ночью, когда она уже спала. Дедушка же, сняв с себя полномочия главы Учиха и оставив клан на Яширо, больше времени стал проводить с семьей и с Саске.
Маленький папа сиял. Судя по всему, отец обучал его технике Огненного Шара, так как все лицо Саске было в ожогах. Папа метался по дому как угорелый, бабушка Микото отлавливала его и мазала мазью, а Сарада про себя улыбалась.
Сегодня Саске почему-то задержали допоздна, и Сарада, уйдя из академии ни с чем, решила навестить Наруто. Тот с самого утра донимал ее, идем, мол, да идем в гости, да и дядя вдруг посоветовал заглянуть к нему. Но у Сарады весь день была тренировка с командой, и к Наруто она наведалась лишь ближе к вечеру.
С высоты площадки у дверей с завитушкой клана Узумаки открывался отличный вид на Коноху. Белые стены домов окрасились оранжевым светом заходящего солнца; на каменные лица Хокаге легла тень. Сарада зябко растерла голые руки и плечи — с сумерками на деревню опустилась вечерняя прохлада.
Дверь распахнулась.
— Нээ-чан!
Наруто перевесился через порог, придерживаясь за дверную раму, и с интересом разглядывая ее.
— У тебя хвосты, — объявил он.
— Не стой босой на пороге, проходи.
Сарада развернула его за плечи к себе спиной и протолкнула в квартиру. Наруто выдирался и все пытался обернуться.
— Нет, ты, дай посмотрю, даттэбайо!
Она присела разуться, а Наруто все скакал вокруг и подхватывал ее короткие худые хвостики. За последний год волосы отросли. Сараде нравилась ее прошлая прическа, но вернуться к прежнему стилю все не доходили руки, и волосы пришлось собирать, чтобы не мешали.
— Какие мягкие…
— На-аруто!
Его прикосновения были приятными, но щекотными.