На развилке у парка Сарада резко затормозила и подумала, что стоит забрать из академии Саске. Учитель просил дать больше времени и запрошенный срок еще не истек, но…
Нет. Не стоит его забирать. Если все нормально — заберу после.
…ворвалась в ворота кланового квартала и замерла. Тихо. Слишком тихо. На улицах сияли фонари, но в ближайших домах было темно. В других кое-где горели огни, но все равно, Сарада чувствовала: что-то не так.
Паника дрожью била тело.
«Ты шиноби. Нельзя так бояться, ты же не на войне, а в собственной деревне. Что же будет с тобой на миссии?» — с укоризной вещала совесть.
Но голос разума парировал: «Я знаю, чего я боюсь».
Того, что началось восстание.
Но если так, то почему на улицах так тихо?
Сарада двинулась по дороге уже медленно. Она направлялась домой, но ведь Анбу не сказал ей идти домой, он говорил про район. Значит то, о чем стоило беспокоиться, творилось в квартале.
Первый труп Сарада обнаружила на пороге одного из домов в проеме распахнутой двери. В коридор, виднеющийся за дверью, лился рассеянный свет из ближайшей комнаты. В доме было тихо. Зрелище привело ее в дикий ужас. Она и прежде видела трупы, но при других обстоятельствах, а это мертвое тело подтверждало все ее опасения: они были больше не призрачной угрозой, а угрозой вполне реальной.
— Кто это сделал? — выпалила Сарада и прикрыла рот ладонью.
Ее слова в тишине улицы прозвучали слишком громко. Убийца наверняка бродил поблизости. Стоит быть настороже. Если убитый мужчина не владел шаринганом, то надежда отбиться есть. А если владел…
Почему они позвали меня? Почему не дядю? Я ведь не могу помочь, а он может. Или он уже тут и все в порядке? А-а!
Мысли и пустые догадки сводили с ума. Сарада побежала по направлению к дому дедушки. Мертвые люди в лужах крови невидящими глазами глядели кто вбок, кто на мостовую. Это было страшно. Но еще страшнее была тишина в ближайших домах. Не было слышно разговоров, никто не замечал убитых, не поднимал панику. Неужели, внутри домов лежали такие же трупы?
При этой мысли тело вновь пробрал приступ дрожи.
Все это уже было когда-то. Улицы с клановыми гербами и животный страх, который гонит вперед. Только в прошлый раз гудела земля и слышался оглушительный рев Кьюби. А сейчас улицы кланового квартала затопила тишина, и тишина эта походила на ледяное дыхание смерти, которое поглощало любые звуки, выпивало жизни одни, а жизни другие заставляло притаиться в надежде, что гибель обойдет их стороной.
Последний отрезок пути. Тот самый переулок, где некогда ее с папой подловили патрульные. Знакомая трещина на мрачном заборе на одном из гербов.
В мозгу пульсировала мысль: «Только бы они были живы. Только бы они были живы».
Ни о чем другом Сарада думать не могла. Она ворвалась в распахнутую дверь прихожей и застыла. Дверь открыта. Здесь кто-то был.
Тихо… Но чутье подсказывало, что дальше, в комнате дедушки, есть живые и их несколько. Даже если это убийца, наверняка живые рядом с ним — дедушка или бабушка. Или убийца мертв, а ее родные живы. Или живы несколько убийц, а бабушка и дедушка…
Зачем я туда иду? Если последний вариант верен, то я погибну. Но… Я не могу просто уйти отсюда, не зная живы ли бабушка с дедушкой. Я сойду с ума раньше. И меня наверняка заметили…
Не снимая обуви, Сарада шагнула на деревянный порог и тихо двинулась к дедушкиному кабинету. Тихо, да не тихо. Колени дрожали, ноги не слушались. Ей не удавалось повторить даже бесшумный шаг, которому обучают еще в академии. Если там враг, как она собирается сражаться?
Несколько шагов. Распахнутая створка седзи, знакомая чакра. Душу охватили надежда и облегчение.
Дядя! Он здесь!
Сарада смело шагнула в комнату и замерла. На полу в луже крови лежала мертвая бабушка. Рядом сидел на коленях дедушка, и мальчик с лицом, прикрытым прядями волос, как раз выдергивал из его спины меч. Соскользнув с клинка, тело дедушки рухнуло на пол. Мальчик беззвучно отправил меч в ножны за спиной.
Сарада не до конца понимала, что она видит.
Или это не дедушка с бабушкой. Или это не дядя.
Но в телах мертвой супружеской пары огонь жизни угас, а чакра последнего живого существа явно принадлежала Учихе Итачи.
— Дядя…
Он резко повернулся к ней, будто током ужаленный. В красных глазах, налитых болью и яростью, мелькнул испуг.