Поначалу, в детстве, назойливая девчонка раздражала его до безумия, но со временем Саске стал невольно проникаться к ней уважением. Сакура была сильна, уверенна и почему-то преданна ему, несмотря ни на что. Даже невзирая на попытку убийства. Она была женщиной, достойной стать женой последнего Учихи, и, временами, вспоминая о ней, Саске испытывал тайную гордость.
Но мирная жизнь в деревне с семьей была не для него. Он был способен на большее. Сидеть в уютном гнезде, растрачивая свои силы и талант на пустяки, было бы грубейшим просчетом. Наруто защищал Лист изнутри, а он — снаружи. С каждым годом Саске находил в своей судьбе и судьбе брата очень много схожестей. Намеренно отталкивал от себя дочь, как Итачи когда-то отдалялся от него сам. Он не хотел втягивать ее во всю эту грязь и подвергать опасности. Не хотел марать ее чистую душу бременем и болью клана. Поэтому Сарадой занималась Сакура.
Но Саске никогда не задумывался о том, что в один день Сакуры может не стать и забота о дочери ляжет целиком на его плечи.
Учиха Сарада. Наследница клана. Саске смотрел на худую девочку, которая глядела на него с такой надеждой, и понимал, что совершенно не знает, что с ней делать. Родная и чужая одновременно. Если бы он только потянулся к ней, они бы очень быстро нашли общий язык. Но Саске не давала покоя одна мысль.
Человек, назвавшийся Учихой Шином, был прав: шиноби закаляется в бою. Они с Наруто многое пережили и многих потеряли, и их сила была целиком эквивалентна страданиям. Но Наруто добивался всего тренировками и упорной верой в себя. А Учиха… Учиха получали силу, выходя на новую ступень ада. И чем дальше, тем гуще был мрак, и справиться с ним было под силу не каждому. Учиха Итачи, Учиха Шисуи, Учиха Кагами — были теми немногими, кто одолел мрак в своем сердце и не провалился в пучину ненависти и безумия. А он — он сам — не смог.
Саске невольно признавал, что всегда уступал брату. Не только в мастерстве, но и духовно. Он погряз в ненависти по горло и, если бы не Наруто, — там бы и остался. Непоседливый Узумаки обладал редким даром обращать людей к свету. Потому Саске и хотел оставить Сараду Наруто. Он чувствовал, что не сможет воспитать из нее Учиху, которая сумела бы обрести великую силу и при этом не опуститься во тьму.
Да, клан Учиха славился своей мощью, однако хорошей генетики было мало. Даже среди Учиха не каждый мог пробудить шаринган. Сарада была гениальна. Как и он. Как и его брат. Но жизнь ударила по ним с Итачи слишком рано и они раскрыли свой потенциал Учиха уже в том возрасте, когда Сарада все еще была ребенком. Саске был бы счастлив, если бы его кровная дочь могла жить в мире и не знать всего того, с чем пришлось столкнуться ему, но текущий мир поддерживало только их могущество: его и Наруто.
Смерть Сакуры напомнила ему: они с Наруто тоже не вечны. И когда их не станет — на кого они оставят мир? На Боруто, на Сараду. На новое поколение шиноби Листа. А значит, этим детям самое время взрослеть и становиться сильнее.
Сарада убежала, и Саске не окликнул ее. Теперь он сомневался. Стоило ли обходиться с ней так жестко? Все-таки отец из него вышел никудышный.
Вздохнув, он направился домой.
****
Она бежала, не глядя куда. Прочь с главной аллеи, назад на кладбище. Напролом через кусты, царапая руки, чувствуя на щеках хлесткие оплеухи ветвей. Ноги предательски подкашивались от слабости. Сарада упала на колени, но поднялась и снова побежала. Вылетела на узкую дорожку, по которой прогуливалась совсем недавно. Легкие сводило от рыданий и бега. Мир качался. Шаринган выпил из нее все соки, и Сарада не могла его контролировать. Ей не удавалось просто деактивировать додзюцу, как советовал отец. Глаза жили своей жизнью.
Так и не добежав до кладбища, Сарада почувствовала, что силы оставили ее окончательно. Она остановилась и различила в мире, затянутом алой пеленой, ту самую каменную бабу. Изваяние поглядывало на нее все так же ехидно.
С трудом передвигая заплетающиеся ноги, Сарада приблизилась к статуе и оперлась на нее, чтобы не упасть. Баба была невысокой, всего по пояс. Ладони ощущали холодный шершавый камень, но активированный шаринган засек внутри изваяния внезапный всплеск чакры. Каменная баба внутри оживала, оставаясь при этом неизменной снаружи. Поток чакры заполнял глаза и рот фигуры. Если бы не шаринган — Сарада бы этого и не заметила. Она испуганно отклонилась, но истощенное тело ее уже не слушалось.
Проклятый шаринган.
Деревья перед глазами пошатнулись. Сарада провалилась в черноту.