— Сила духа, на самом деле, от рождения дана не каждому, — сказал Шисуи.
Он говорил совершенно серьезно, без тени былого ехидства или недавних угроз. Значит, все-таки слушал.
— Есть люди слабые — они слабыми и остаются. А есть сильные, как Итачи. Ты думаешь, он стал таким? Нет, он такой с детства.
Сарада поникла.
— Но сила духа не просто дается от рождения. Она питается верой. Обстоятельства бывают разные, знаешь ли. Если у тебя есть четкая цель, если ты знаешь, ради чего ты живешь и что защищаешь — то куда бы тебя ни занесло, — Шисуи позволил себе нотку сарказма, — во времени или в пространстве… Ты останешься собой. Даже если будешь одна против всего мира.
Шисуи… Будто и не было того разговора. Что же это? Внезапная искренность или потрясающее лицемерие? От его слов стало ощутимо легче, разрывающий грудь комок отчаяния бесследно растворился.
— У тебя есть цель?
— Да… — неуверенно пробормотала Сарада. — Я хочу стать Хокаге.
Ей вдруг стало стыдно. Каково звучало, небось, предатель, мечтающий стать Хокаге.
Шисуи улыбнулся.
— Зачем?
Сарада растерялась.
Действительно, зачем?
— Молчишь. А ведь желание стать Хокаге проистекает из стремления всех защитить. Каждого жителя этой деревни. Чувствуешь в себе это?
— Нет, — честно ответила Сарада.
Она хотела защитить своих близких. Об остальных как-то не думала.
— То-то и оно.
Бывшее облегчение сменилось пустотой.
— Ты не слабая, — неожиданно мягко сказал Шисуи. — Просто ты никак не поймешь ради чего живешь и сражаешься.
— Но я плачу.
— Ты девчонка, — он улыбнулся. — Девчонки часто так делают.
****
— Вчерашнее происшествие лучше опустить, — сказал Данзо.
— Да.
Итачи вытянулся по стойке смирно. Данзо тяжело поднялся со стула, задвинул его под стол и, опираясь на свою трость, подошел к нему чуть ближе.
— Твой отец предлагал взять тебя в Анбу. Совет не возражает.
Итачи молча внимал его словам.
— Полагаю, ты и сам не против вступить в Анбу?
— Да.
Данзо прищурился и слегка улыбнулся. Его цепкий взгляд прошивал Итачи насквозь и следил за любым вздохом или движением. И в этом взгляде было слишком много тьмы.
— Но для начала мы должны понять, годен ли ты для такой работы.
— Задание?
— Именно. И подобрать тебе миссию поручили мне.
«Наверняка это было решено до случая с Сарадой», — подумал Итачи. После вчерашнего между Данзо и Третьим Хокаге отношения установились натянутые.
Еще бы. Действия Данзо можно было расценивать как прямую угрозу клану Учиха. Отчасти Итачи сомневался, сделал ли он правильный выбор, сообщив о Сараде отцу. Если тот расскажет об этом на собрании, все станет еще хуже. Клан осатанеет. Остановить восстание будет уже невозможно.
Оно зарождалось постепенно. Еще на первых собраниях, когда Итачи досрочно окончил академию, Учиха колебались. Собратья были недовольны переселением, их угнетало отношение к Учиха в деревне и подозрения после трагедии Кьюби. И все же кто-то выступал за мирные переговоры, кто-то не мог решить, к кому примкнуть.
Но в последнее время сторонники Яширо, выступающие за государственный переворот, набирали силу.
Размышления перебил сухой голос Данзо:
— Есть в Анбу один шиноби… С твоей точки зрения, он уже может считаться старым шиноби. Ему тридцать четыре года. В свое время он был достаточно способным, многие считали его талантливым, пускай и до тебя ему далеко. Он рано окончил академию, плавно продвигался по рангам и с получением звания джонина вступил в Анбу. Однако, — Данзо сделал театральную паузу, — недавно стало известно, что он связан с деревней Скрытого Тумана.
Так он предатель.
Итачи уже представлял, о чем пойдет речь дальше.
— Значит, моя миссия избавиться…
— Я не закончил, — ледяным тоном перебил Данзо.
Итачи смутился. Маска бесстрастности, которую он с таким трудом поддерживал, едва не раскололась. Выдерживать давление Данзо было сложно. Итачи мысленно сочувствовал Сараде. Очутись перед Данзо обычный гражданский — он впал бы в истерику от одного его вида, таким гнетущим был образ лидера Корня. Будто сущность его была всецело соткана из живой тьмы, концентрированной, даже густой. А Сарада осталась с ним вчера один на один… Хотя нет, еще этот Анбу в тигриной маске. Но так даже хуже.
Саске, почему ты не следил за своим ребенком? Я не могу воспитывать и тебя, и твоих потомков, потерявшихся во времени.