Данзо продолжал взглядом прощупывать Итачи, пытаясь найти брешь в его показной бесчувственности, чтобы всеми силами ударить по ней, сломать внутренний стержень и подчинить его волю.
— Если не рассматривать его связь со Скрытым Туманом, то он отличный шиноби. Его любят соратники. Он пользуется доверием Хокаге.
Зачем ты это говоришь? Чего добиваешься?
Данзо, словно паук, плел вокруг него свои сети. Неторопливо, окольными путями подкрадывался и расставлял ловушки. Это раздражало.
— У него есть жена и дети…
— Я понял, — перебил Итачи.
Но тут же пожалел о своем порыве. Кажется, это было той самой брешью.
— Прошу прощения. Ты проницателен. Мой рассказ был излишним. Но я преследовал лишь одну цель: помочь тебе получше узнать его.
К чему мне знать его? Предатель — есть предатель. Миссия — есть миссия. Я все равно ее выполню, будь он отец семейства или хороший товарищ.
— Убей его.
— Хай.
Уголки тонких губ Данзо приподнялись.
— Учиха Итачи. Я убежден, в Анбу тебе самое место. Для этой миссии ты можешь взять одного напарника. Возьми того, кому доверяешь больше всего. Выбор оставляю за тобой.
Данзо подошел еще ближе и заглянул ему в лицо.
— Мир сам по себе — штука сложная… Его очень трудно создать, но еще труднее удержать.
Недоброе предчувствие охватило Итачи, но ни единый мускул не дрогнул на его лице. Нельзя было выдать свои истинные мысли и мечты. Не этому человеку. Не Данзо. Хотя с каждым словом Итачи чувствовал, что его раскусили: Данзо озвучивал ответ на невысказанные вопросы, терзавшие его с самого детства.
Глубоко в душе Итачи всегда желал только мира. Эта мечта стала его основой и стержнем. Итачи не верил, что искусство шиноби было создано исключительно для разрушения. Он развивался и трудился с одной единственной целью: стать самым сильным шиноби и остановить все войны. Ведь правда же, если в мире не будет никого сильнее, к его словам прислушаются?
Данзо, вычислив это, бил по больному. Вплетал свои мысли в канву близкой Итачи веры, чтобы посеять в его душе зерно верности Корню. Заставить поверить в путь Тьмы.
— Перемирие между странами — вещь временная и хрупкая, оно было бы невозможно, если бы не те, кто поддерживает мир из тьмы, принимает на свои плечи всю тяжесть и грязь, безжалостно избавляется от любой угрозы, способной вылиться в новую войну.
Данзо положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. На дне его души клубилась живая бездна.
— Не прячься от меня, Итачи. Я вижу тебя. Вижу, чего ты желаешь. Мечта об истинном мире — вот что заставляет тебя страдать.
Итачи с трудом сдержался, чтобы не скривиться от тошнотворного запаха: дыхания Данзо. Этот человек беспардонно ковырялся в его душе и мыслях и вываливал на поверхность все самое сокровенное, то, что Итачи так тщательно прятал.
— Принести настоящий мир на наши земли могут лишь существа, полные мрака. Поэтому присоединяйся ко мне, Учиха Итачи.
Глава 13. Бессовестные!
13
— Шисуи-кун, — укоризненно сказала бабушка Микото. — Что произошло?
Сарада немного пришла в себя, самостоятельно сползла с рук Шисуи на порог и буркнула:
— Спасибо.
Шисуи сконфуженно почесал затылок.
— Простите, Микото-сан. Кажется, мы перестарались.
— Сарада, на тебе же живого места нет. Шисуи-кун, это ты сделал?
— Нет. Это Итачи.
Он торопливо выскользнул из прихожей.
— Доброго дня вам!
— Шисуи-кун! — воскликнула бабушка и проворчала тихонько: — Вот бессовестные.
Она коснулась подбородка Сарады и осмотрела ее лицо.
— Нет, ну слов нет. Бессовестные. Идти можешь? Давай-ка на кухню.
Сарада стянула сандалии и медленно направилась за бабушкой. Она присела на колени у обеденного стола. Бабушка сунула ей в руки чашку с травяным чаем.
— Я сама виновата, Микото-сан, — пробормотала Сарада. — Я хотела продолжать тренировку.
Та лишь покачала головой.
Сараду лихорадило. Все тело было покрыто синяками и ссадинами. При неуклюжем движении отзывались тупой болью ушибы, левая рука чесалась от ожога техникой Великого Огненного Шара. Сарада дышала горячим паром травяного чая, а в голове бродили кругами спутанные мысли, и никакого желания разбираться с ними не было. Что-то мягко легло на озябшие плечи: Микото укутала ее в свой теплый клетчатый платок.
— Давай-ка руку.
Сарада в замешательстве протянула обожженную руку. Бабушка открыла небольшую баночку, смазала ожог мазью и замотала бинтом.