Сараде стало страшно. Она дождалась, пока дедушка исчезнет из поля зрения, и испуганно бросилась к дяде:
— Что случилось? Что не так?
Итачи пожал плечами.
— Ничего не случилось. Отец как отец.
— Что значит «отец как отец»?
— Итачи хотел сказать, что это обычная реакция, — пояснил Шисуи. — Не о чем беспокоиться.
К нему уже вернулся прежний голос.
— Это было нечестно, — улыбнулась Изуми и положила ей руку на плечо. — Я почти победила.
Сарада невольно вздрогнула, но тут же расслабилась и выдохнула.
Все позади.
— Шисуи-сан, Итачи-кун, — взмолилась Изуми. — Скажите хоть вы. Как оно со стороны? Все плохо?
— Ладно тебе, Изуми-чан, очень даже неплохо, — похвалил Шисуи. — Правда, Сарада, ты глупо потратила почти всю чакру. Но комбинации сюрикенов и стихии молнии были шикарны.
Спасибо, что не добавил «шпионка».
****
За ужином дедушка неожиданно объявил:
— Сарада, я говорил о тебе с Хокаге.
Она едва не подавилась супом.
— Я настаивал, чтобы ты досрочно прошла аттестацию на уровень генина, но в наше мирное время Сандайме не желает делать исключений для кого бы то ни было.
Робкий огонек надежды «дедушка признал мои силы» тут же погас, не успев разгореться.
— Поэтому экзамен на генина ты сможешь сдать только весной, с другими выпускниками академии.
Сарада не верила своим ушам. Надежда вспыхнула с новой силой. Она станет генином прошлого? Она сможет быть шиноби?
«Если только волна…»
Хотя какая волна. Волны не было уже больше месяца. Сарада все более склонялась к тому, что ее уже и вовсе может не быть. От этого становилось одновременно и спокойно, и немного грустно.
— Тем не менее, — продолжал дедушка, — я и так признаю твой уровень и ждать от деревни генинской повязки не считаю обязательным.
Он произнес это с легким презрением.
Дядя рядом насторожился и перестал пить суп.
— Ты подходишь по возрасту и навыкам, ты выполняешь традиционную клановую технику Великого Огненного Шара лучше некоторых членов клана, старше тебя по возрасту. Поэтому, как глава Учиха, я даю тебе свое разрешение на посещение собраний. Сейчас такое время, когда все наши должны быть в курсе происходящего. А ты — наша.
Дядя отставил тарелку с супом и набрал в легкие воздуха, словно собирался сказать что-то. Но запнулся и выдохнул.
— Следующее собрание состоится через несколько дней в храме Нака. Точнее скажу чуть позже.
Фугаку поблагодарил бабушку за ужин и ушел в спальню. Дядя задумчиво потупился в пустую тарелку.
Сарада была счастлива. Ее признали. Ее считали своей. Она будет присутствовать на собрании, как полноценный член клана Учиха.
Вот только дядя почему-то не радовался.
****
Итачи провел ее к храму Нака. Он все еще был хмур и подавлен.
— Дядя, что не так? — с тревогой спросила Сарада.
— Отец… Зря он это. Ему не стоило давать тебе допуск на собрания.
— Почему?
Итачи не ответил.
Она чувствовала себя уязвленной. Сарада была уверена, что дядя против потому, что она — человек будущего, и что он, в отличие от дедушки, не считает ее «своей». Странно, они ведь только поладили.
В подпольном зале храма уже собралась куча народу. Внутри было темно и душно. Они с Итачи сели в последнем ряду, как самые младшие. Да и свободных мест больше не было — зал оказался забит битком. Четыре фигуры из разных концов поднялись, как по команде, направились в четыре угла храма и зажгли свечи. Рассеянный слабый свет разлился по залу. Лицом к собранию сидел дедушка. Он дождался пока присутствующие угомонятся, поднялся и заговорил:
— Ладно, пожалуй, начнем. Приветствую всех, и перед тем, как перейти к главному, хочу сделать небольшое объявление. Отныне на регулярных собраниях будет присутствовать моя приемная дочь — Сарада.
По залу прокатился легкий гомон. Люди стали оборачиваться назад, ища глазами Сараду.
— Ее обучал мой старший сын, Итачи. Аттестацию на генина она пройдет будущей весной, но я признал ее уровень и ждать подачки от деревни не собираюсь, — рыкнул Фугаку. — Или есть возражения?
Собравшиеся одобрительно загудели.
— Отлично. Теперь переходим к главному. Итачи официально вступил в Анбу и начал выполнять миссии, — торжественно произнес дед.
«В Анбу? — изумилась Сарада. — Но ведь ему всего одиннадцать!»