Наруто уже понял — просто так она не отвяжется. Если «сестренка» знает про листик, она вынет душу, но своего добьется.
— Ладно, даттэбайо.
Он полез в карман шортов, порылся и вывалил на стол смятую бумагу с горстью мусора. Сарада, брезгливо сморщившись, перевернула листок с тыльной стороны на лицевую. Нанадайме сжался, предвкушая скандал, и реакция не заставила себя ждать.
— На-аруто, — угрожающе протянула Сарада.
Невольно вспомнился разговор со взрослым Нанадайме, который хвастался, что в академии был самым успешным, самым умным и самым популярным, «как Саске». В том, что всем этим характеристикам отвечал папа, Сарада уже не сомневалась. Она видела его оценки и была свидетелем того, как пищат при виде Саске малолетние девчонки. А вот Наруто или свернул на кривую дорожку из-за знакомства с ней и стал двоечником, или заврался. И Сарада склонялась к последнему. Раньше она бы и мысли не допустила, что Хокаге может навешать ей лапши на уши, но сейчас была на сто процентов уверена: может. И таки навешал. Да, да. Ту самую, лапшу, что прямо сейчас самозабвенно высасывал из тарелки с раменом.
— Бессовестный, — только и сказала Сарада.
А сама подумала: «Черт с тобой, делай что хочешь. Если эти жуткие баллы не помешали тебе стать Хокаге, то не мне тебя судить».
Принципы зудели и настаивали: «Вправь ему мозги, шаннаро!», но Сарада стойко боролась с собой. Нанадайме тем временем доел рамен, сложил ладони лодочкой, зажав между ними палочки, и слегка поклонился ей, расплываясь в довольной улыбке:
— Санкью, даттэбайо!
****
Сарутоби Хирузен заправил трубку табаком, раскурил и задумчиво уставился вдаль.
— Шисуи, я слушаю тебя.
Шисуи присел на одно колено и склонил голову.
— Сандайме, меня беспокоит ситуация с Учиха.
— Да, — отозвался Хокаге. — Не только тебя.
Он закусил трубку. Едкий дым растворялся в свежести осеннего вечера.
— В деревне относятся с недоверием к Учиха. Клан отвечает тем же.
— Да, — тяжело ответил Хирузен. — Учиха — это полиция, а органы правопорядка народ часто недолюбливает. Но чего ты хочешь, Шисуи?
— Сандайме, — пылко произнес Шисуи. — Прошу вас, дайте мне полномочия… Я хочу заняться этим.
В его глазах вспыхнул шаринган.
— О? — Хокаге заинтересованно обернулся.
— Пожалуйста, прошу вас, Сандайме! Нужно положить конец вражде между Учиха и Листом. Я возьму на себя клан, но вы… Можете ли вы позаботиться о деревне?
Третий задумчиво жевал трубку.
— Интересно.
Шисуи терпеливо ждал. Хокаге хмурился, пыхтел дымом, и наконец произнес:
— Ладно, Шисуи, я освобождаю тебя от регулярных миссий. Отныне ты состоишь в моем Анбу. Это не будет проходить ни по каким документам. Никто не будет об этом знать. Я даю тебе неограниченные полномочия, если будут проблемы — ссылайся на меня.
— Благодарю, Сандайме!
Хокаге тепло улыбнулся.
— Ты напоминаешь мне моего старинного друга, Учиху Кагами. В тебе тоже есть Воля Огня.
Шисуи прикрыл глаза.
— Что вы, Сандайме. Мне далеко до него.
— У тебя еще все впереди. А теперь иди, наш разговор я сохраню в тайне.
****
— Микото-сан, ужин я приготовила, — сказала Сарада, снимая фартук.
— Спасибо тебе. Не стоило так напрягаться…
Доброй женщине было неловко, что приемный ребенок убирает и готовит ужин, словно окупая свою жизнь в их доме.
— Мне не сложно, Микото-сан, правда. Дома я привыкла все делать сама.
— Привыкла? — поразилась бабушка. — Но ты ведь еще совсем ребенок…
Это прозвучало как укор в адрес мамы. Но Сарада не стала оправдываться. Она не могла сказать, что ее мама — главный медик больницы, а не домохозяйка, и времени на такую чепуху у нее никогда не было. В конце концов, Сарада с детства была самостоятельной, и однажды наступил момент, когда они поменялись ролями: Сарада ждала маму дома с готовым ужином и даже иногда воспитывала — когда Сакура, отчаявшись, что она ужасная мать, начинала ныть и заниматься самобичеванием.
Хотя, может, бабушка и была права?
— Тебя ждет Изуми-чан. Поторопись.
— Хай!
Сарада обулась и вышла к Изуми.
Они очень сдружились, ведь Сараде в прошлом, по сути, и общаться было не с кем. Бабушка относилась к ней как к дочери, с дедушкой они вообще не разговаривали; папа был маленьким и вредным, Наруто — маленьким и шумным; Шисуи подозревал, что она шпионка, да и в последнее время все меньше шутил и сделался каким-то хмурым, скорее всего, виной тому была напряженная ситуация с кланом. А дядя всегда был странным и оставался таким и по сей день. Да, они стали общаться доверительнее, он даже разрешал прикасаться к себе и откликался на «дядю», но говорить с ним все еще было трудно. При любом неверном вопросе Итачи замыкался и уходил в себя, и любые попытки вывести его из этого состояния были заведомо обречены на провал.