Оставшись одна, Маргарита углубилась в перевод, набрасывая на листке общую канву и выписывая незнакомые термины. Неожиданно зазвонила 'вертушка': сняла трубку: 'Квартира Андреева, сержант Гончарова!' Послышался голос с мягким кавказским акцентом:
- Вы, Маргарита Николаевна, мне и нужны!
- Здравствуйте, товарищ Берия!
- Чем занимается наш подопечный?
- Спит, товарищ Берия.
- Меня зовут Лаврентий Павлович. Что, перебрал в ресторане?
- Нет, Лаврентий Павлович. Он выпил не более стакана сухого вина, коньяк и водку - только пригубил. Сказал, что за полтора суток немного поспал в самолёте, когда летел из Перми в Москву, а сегодняшней ночью - совсем не спал.
- Не пил, потому, что опасается Вас или...
- Говорит, что не пьёт, потому, что лётчик. Что это снижает скорость реакции. По моим общим впечатлениям - это соответствует действительности.
- Расскажите, как вёлся поиск информации по 'пальцу'! Он знал, где искать?
- Нет. Но он сказал, что компания не государственная, следовательно, должны быть ранние публикации в научных изданиях. Спросил у научного секретаря, что есть из американских периодических научных журналов за последние три года, написал мне на листочке три словосочетания, в одном слове сделал ошибку: пропустил букву. Секретарь приносила журналы, большую часть брала себе я, а остальное - отдавала ему.
- Кто нашёл статью?
- Я, Лаврентий Павлович! А он попросил показать, пробежался глазами и поцеловал мне руку.
- Ваши общие впечатления об этом человеке?
- Честный, очень внимательный, отличная профессиональная память...
- Разведка?
- Нет, Лаврентий Павлович! Я достаточно много работала с разведчиками. Память - больше объектовая, зрительная, очень объёмная. Иногда кажется, что она вообще границ не имеет. Нехарактерно для разведчиков, у них больше - 'слуховая'. Очень меня удивил, когда приказал ехать в библиотеку, а не в ресторан, до этого, он ни одним словом об этом не обмолвился. И так старательно одевался, готовясь к ресторану. Он - немного странный, как бы младенец с мозгом старца, но очень увлечен новой работой и ушел в неё весь. Потрясающе провёл разговор с замнаркома Яковлевым, они что-то не поделили, видимо, и он его аккуратно выставил, причем Яковлеву было не открутиться, он был вынужден уйти. Пришлось в двух местах: в ателье и с Яковлевым дать информацию по легенде. У него отличная выдержка: он не подал виду и успешно подыграл.
- Маргарита Николаевна! А как Вы отнесётесь к моей личной просьбе: что если Вам завтра действительно подать заявление в ЗАГС и стать его женой?
- Лаврентий Павлович! Я не могу так! Я знаю этого человека несколько часов!
- Он может быть слишком опасен для всех, если окажется не тем, кто есть на самом деле. Это дело особой государственной важности. Я бы хотел иметь рядом с ним своего человека! А Вам я верю. Ему, пока нет. Подумайте над моим предложением!
- А как же распоряжения Павла Анатольевича? Я же сейчас сижу над переводом статьи!
- Павел Анатольевич сидит напротив меня и внимательно слушает!
- Я здесь, Рита! Мы с тобой давно работаем. Ты для меня, всё равно как сестра. Я не могу всего тебе объяснить, просто слов не хватает. Нам он нужен! Единственный вариант - это ты!
Маргарита заплакала. У неё в голове не укладывалось, как это Павел Анатольевич и новый нарком посмели ей предложить такое. Если Лаврентия Павловича она просто несколько раз видела, то Павел Анатольевич часто бывал у них дома. Мама очень приветливо его встречала, говорила, что он нас спас от голодной смерти в 21-м году. Как он мог!
- Я перезвоню, до одиннадцати, - смогла проговорить Маргарита, повесила трубку и разревелась ещё больше. Всё в ней протестовало против этого предложения руководства! Как они могут, как они смеют предлагать, на полном серьёзе, ей такое.
Вот те раз! 'Браки заключаются на небесах!' и эти небеса называются Лубянкой...
Перевод в голову абсолютно не лез после этого разговора... Что делать? Надо взвесить все за и против...
Против... Ой, сколько этих 'против' я натерпелась! Дома была только мама. Куда делся папа, она так и не объяснила, сказала, что уехал в командировку... Это теперь я понимаю, что может означать эта 'командировка'... Мне было лет 5, я бегала по просторному дому с залами, мягкими креслами и диванами, и вдруг мне запретили выходить из одной комнаты. На двери повесили замок, как и на других дверях в доме. В это же время появилось множество посторонних людей в доме. Сначала мама плакала, потом смирилась и внушала мне, что единственное, что может помочь мне в жизни - это знания. Мама свободно говорила на основных европейских языках: немецком, французском, английском и испанском, а так же знала польский, финский и шведский... Мамочка, как же я тебе благодарна! Папу я совсем не помню. Нет, помню какое-то Рождество, когда он подарил мне большую куклу, и они с мамой улыбались и были счастливы... Потом, уже в школе, мне постоянно говорили о неподходящем происхождении. Несмотря на то, что я училась лучше всех, меня с 3-го захода приняли в пионеры, а потом, так же с 3-го захода, в комсомольскую организацию, потому как моя пра-пра-пра-тётка была женой Пушкина, и дом, в котором мы жили, когда-то весь принадлежал семье Гончаровых ... И только на втором курсе меня заметили... Хотя я всегда была круглой отличницей. Мама всегда говорила, что все надо делать на 'отлично' или не делать совсем... Именно в МГУ, на инязе, на 3 курсе, меня вызвали и предложили работу в Наркомате Внутренних Дел. Отступать мне было некуда. Я согласилась сразу. Тем более, мама болела, и нам было особенно тяжело. Если бы не Павел, который постоянно нам помогал, было бы совсем невыносимо. Я помнила, как к нам приехал Павел, и рассказал, что мой отец, которого я не знала, выпустил его из контрразведки в Одессе, сказав, что: 'Нас всё равно не будет. Россия - против нас. Вот тут живет моя семья! Позаботься о них!' И Павел приезжал каждый год. Мама так и не вышла замуж, работала учительницей в школе на Васильевском. Были предложения ей выйти замуж, но мама любила одного человека: моего отца. Пять лет назад её не стало. Тихо умерла во сне. Мы с Павлом похоронили её. Через два месяца на меня пришла разнарядка в НКВД. Туда забирали только лучших... После института я работала уже 4 года и меня даже повысили. Работать было тяжело: пришлось выучить, в совершенстве, португальский язык, освоить все виды оружия. Мне предоставили комнату в общежитии...
А если разобраться... Андрей - не обрюзгший старец, он, даже, симпатичный... Когда я его увидела, я не поверила, что он - мое 'новое задание'. Скольких я уже обучала английскому! Кого только не было! Но Андрюша сразу запал мне в душу! А его глаза, сверкающие озорными чертиками! Его выправка! Он, конечно, немного неуклюжий, но сделать за несколько месяцев карьеру до замнаркома - не каждый сможет... Значит, голова на плечах есть. Вот и Яковлев сегодня сказал - не бабник, и не пьяница... А такие встречаются редко... Я ему, кажется, нравлюсь... Она улыбнулась, вспоминая, как она вошла к нему в спальню, чтобы проверить, правильно ли он завязал галстук, а он так и рухнул на кровать, когда ее увидел. Смешной он... Антипатии он не вызывает. Даже наоборот. Когда он ко мне прикасается, мне кажется, что у меня по телу волны идут... Мне нравится, как он делает мне комплименты, как галантно пытается целовать руки... Но он какой-то непонятный... Даже трудно сказать, что именно в нем настораживает.
Ну, конечно, если я приму предложение, то все начнут шептаться, что я выхожу замуж из меркантильных интересов за отдельную четырехкомнатную квартиру (где предусмотрена детская!) с обслугой, шофером, охраной и ужинами в 'Арагви. Муж - Зам. Наркома... Высокое общественное положение, правительственные круги... Приятно... Но есть одно 'но' - если я не соглашусь на предложение тов. Берии, то меня с задания снимут и поставят кого-то другого. И не факт, что мне разрешат, позже, выйти замуж за того, кто мне нравится. Не оставлять же Андрюшу кому-то! Неужели я ревную? Со мной явно что-то не то творится! Похоже, я влюбилась...'
Маргарита сняла трубку 'вертушки' и назвала позывной.