Она обхватила руками лицо и глухо проговорила:
— Я ждала его, чтобы сказать что-то… Но, господи боже мой, где же он может быть?
Мы снова взглянули друг на друга. Опьянение прошло, и страх при одной и той же общей мысли сковывал каждое наше движение. Димок опомнился первым.
— Мадам Мона, — сказал он, — не стоит выдумывать разные глупости. Мы его отыщем и приведем к вам, целого и невредимого, и вы сможете сказать ему все, что вздумается. Мадам Олимпия, уведите-ка Мону в дом, а то стало прохладно.
Олимпия обняла Мону за плечи, и они вошли в дом.
— Это невозможно! — взорвался Барбу. — Это просто абсурд!
— Абсурд или нет, а надо его поискать. Берите фонари, поищем в огороде, во дворе — может, ему сделалось плохо.
Я вошел в комнату супругов Верня. АБВ посапывал, как старый кот. Я потряс его за плечо.
— Что, Олимпия… что такое?
— АБВ, подъем! И не шуми.
Он сел на кровати, тряся головой.
— Пропал Алек! Накинь что-нибудь. Да захвати ручной фонарик.
У АБВ — настоящий талант мгновенно приходить в себя после сна. Он быстро оделся, и мы вышли. Остальные, собравшись посередине двора, тихо ‘разговаривали.
— Ты думаешь, что его убили? — шепотом спросил меня АБВ.
— Кому его убивать? Все подозреваемые были в Констанце.
Мы подошли к группе.
— Мы его не нашли, — сообщил нам Мирча. — Вы думаете… Господи боже мой! Это было бы ужасно…
— Надеюсь, вы не упадете в обморок, это было бы неуместно, — сурово проговорил Барбу. — Что будем делать?
— В деревне его быть не может, там всюду тьма.
— Да, и у Цинтоев свет был погашен. Мы думали, когда проезжали, заскочить к ним, прихватить еще бутылочку…
— Господин Верня, вы были дома. Что случилось? Алека во дворе не было.
— Может, он пошел купаться…
— Вы шутите: господин Алек — и ночное купание Разве что если…
— Ладно, Мирча. Пошли поищем его на пляже. Рассыплемся и обыщем все снова.
Мы молча разошлись. Море мерцало во тьме зеленым фосфором. Мы с АБВ немного отстали.
— Ну, что скажешь? — спросил я его.
— Значит, здесь целая банда. И дело — очень серьезное.
— А если он убежал? Может, он и есть убийца?
АБВ запнулся о камень, коротко выругался и остановился.
— Потрясающе! А знаешь, может быть, ты и прав. Но в таком случае у него есть сообщник среди остальных. Джелу, надо непременно связаться с Джиби. По-моему, так арестовать всех, ждать больше нельзя. И в том и в другом случае положение очень напряженное.
Мы шли все так же молча. Что делать? Неужели АБВ был прав? Все, что мы до сих пор узнали, никак не вязалось с исчезновением Алека. Мы дошли до конца пляжа, но кроме глыб водорослей и вынесенных волнами бревен, ничего не обнаружили. Остальные уже поджидали нас. Димок курил. Я тоже вынул сигарету.
— Поднимемся наверх, — предложил Барбу.
Мы вскарабкались по обрывистому склону и осмотрелись. Окрестности лежали темные и молчаливые в бледном свете редких звезд. Отыскав тропинку, змеившуюся между кукурузой и обрывом, мы направились к дому. За одним из невысоких холмов стояло несколько машин, домик на прицепе и маленькая освещенная палатка.
— Спросим у них, может, они что-нибудь видели.
По мере того, как мы приближались, все яснее доносился чей-то голос. Он напевал тоскливый романс, из которого можно было различить лишь несколько слов: «Монте Кассино…»
— Это поляки… На каком языке с ними говорить?
— Я знаю по-русски, — пробормотал Мирча.
Мы остановились. Мирча опустился на колени, проговорил «Проше пане» и стал ждать. Голос еще раз взвыл «Монте Кассино» — и замолк. Внутри палатки возникла тень, и белокурая взлохмаченная голова появилась за отброшенным пологом.
— Приятели, — начал Мирча.
Блондин, обнажив все зубы, с воодушевлением закивал головой и откинул полог, широким жестом приглашая войти.
— Гут, харашо, вайдите… У нас много вотка…
— Вы не видели человек… едно… человек балшой … — импровизировал Мирча, заглядывая в палатку. — Господин Алек! — вскричал он вдруг и отпрянул, словно увидев привидение.
— Что такое? Что случилось? — накинулись мы на него.
В палатке, среди бутылок и стаканов, комфортабельно устроился Алек, глядевший на нас с восторженной улыбкой.
— Как, уважаемый, вы здесь? Нет, это же надо: мы ищем его, как оголтелые, по всей деревне, а он… Мадам Мона…
— Брось ты Мону, — с трудом выговорил Алек. — Она спит… Она ничего не знает…
— Какого черта не знает! Ты свел ее с ума, — сказал Барбу. — Как ты здесь очутился?