- Шторм? – медленно произносит наставник, будто пробуя имя на вкус, - интересно…что ж это его выбор.
- Но...
- Мирослава ты целитель, а не ловец заблудших душ. Спасение проклятых не твоя работа, оставь ее для более компетентных в этом вопросе.
- Оставить? Он лишь сломанный мальчик, погрязший в неконтролируемой агрессии и ненависти ко всему окружающему. Может быть, Шторм не понимает или просто не хочет признавать, но сквозь всю его браваду я вижу давнюю, скрытую боль. Ни один человек, с которым я сталкивалась, сам не выбирал путь жестокости и зла, его медленно, но верно подталкивали в эту вязкую пучину. Темные щупальца окружения, впивались в хрупкое создание, поглощая свет и взращивая тьму.
- И что же, подвергнешь опасности приход? Ты только что сама говорила, что проклятый ненавидит нас. Так может он выведывает информацию и после убьет тебя, а после пригласит на кровавый пир своих друзей, вырезав всех истинных на очередном собрании.
- Он не знает, где мы собираемся…
- Разве это так трудно узнать? Не боишься за свою жизнь, подумай о сотнях других невинных душ.
- Я хочу помочь ему, он сломлен и напуган.
- Это не игра в спасение, Мира, - наставник печально качает головой, - ты должна разорвать все связи с ним, ради своего же блага.
Глава 20. Шторм
Девять часов до полнолуния
С тяжелым стуком металлические звенья опускаются на деревянную поверхность прилавка.
- Еще что-нибудь брать будете? – продавец на секунду задерживает взгляд на моем лице и протягивает руку, чтобы взять тяговую цепь. Если производитель не врет, то крупные, желтоватые звенья должны выдержать нагрузку в десять тонн, максимум из того, что здесь можно купить. Понятия не имею какой вес я способен потянуть в невменяемом состоянии в полнолуние. В любом случае, ничего лучше уже не найти, а достать волчий аконит находясь бегах и вовсе не представляется возможным.
Качаю головой под писк прибора, считывающего штрих-код. Магазин рядом с автомастерской пропах резиной, машинным маслом и керасином, невысокие стеллажи длинными рядами уходят вглубь помещения, заканчиваясь возле стены с прибитыми автомобильными номерами. Сквозь просветы между полками хорошо видно улицу с копошащимися возле иномарки рабочими в синей спецодежде. Все настолько обыденно, что становится не по себе.
Сегодня можно не беспокоиться о диких охотниках и слежке, но и о побеге тоже стоит забыть. Все вервольфы запирают засовы, готовят отвар из цветков аконита, что должен ослабить бушующего зверя внутри. Полнолуние идеальное время для перемирия или самой кровопролитной войны.
Луна еще не взошла, но я уже ощущаю огромную волну, поднимающуюся внутри, эту необузданную, крушащую все на своем пути силу. Твое тело не может вместить ее, каждый мускул внутри натянут и кожа горит готовая разорваться в любой момент. Ты слышишь оглушающий грохот собственного сердцебиения, малейшие толчки крохотных артерий, ощущаешь невесомое прикосновение нитей вязаного пуловера к коже и тонкой пряди, что выбивается из волос и касается лба. Хочется разорвать себя, лопнуть как мыльный пузырь, чтобы не сойти с ума от избытка рвущейся наружу энергии.
Вернувшись, не застаю девушки дома, коридоры темны и пусты, словно в заброшенном здании, даже несносный кот куда-то запропастился. Собственно, все это к лучшему, чем позже Мира вернется, тем мне будет спокойнее.
Спокойнее? Странная мысль мелькает где-то на границе спутанных чувств и теряется.
Закрываю за собой дверь в спальню и проворачиваю маленький ключ. Нервный смешок вылетает сам собой, упираюсь лбом в шершавую поверхность. Деревянная дверь настолько тонкая, что я и без обращения могу вынести ее с небольшого удара, что для меня этот хиленький замок? Выдох.
Громкость колонок выкручивается на максимум и стены дребезжат, будто осенние листья, противостоящие порыву ветра. Стискиваю зубы. Я и в лучшем состоянии не выношу громких звуков, а сейчас в моей голове каждую секунду разрываются петарды. Или это барабанные перепонки, что моментально регенерируют? Встряхиваю головой отгоняя поток мыслей. Главное, сквозь невыносимый рев музыки, девчонка ничего не услышит, а сунуться в закрытую комнату не решится. Сочтет, что я в плохом расположении духа.
Черная лента липнет к кончикам пальцев, захватываю ее зубами и надрываю. Запах резины моментально бьет по обостренному обонянию и широкий скотч плотно обматывается вокруг рта.
Опускаюсь на колени посреди комнаты, закрепляя массивные цепи, обвившиеся вокруг груди и предплечий. Крупные звенья врезаются в кожу, тянут своим весом вниз. Я словно в дешевом фильме ужасов, лучше уж бегать в беспамятстве по лесу и задрать парочку оленей. Свободный конец оков ударяется о бедро.
А потом прийти по запаху сюда и полакомиться девчонкой…
С силой дергаю цепь, резкая боль проясняет рассудок, что начал затуманиваться под влиянием небесного тела. Теперь очередь ног и запястий. Нужно было приковать себя в лесу, ужин из случайного любителя природы в полнолуние не самый худший вариант, я бы даже о нем не вспомнил.
Отвернувшись от восточного окна и не видя Луны, я все равно ощущаю ее восход, будто ночное светило медленно поднимается по моей спине, сминая под себя все внутренности и мягкую кожу.
О, Сущий, которому она поклоняется, если ты есть, не дай мне навредить…
Глава 21. Яро
Полночь
В воздухе витает душащий запах аконита, который по легенде может ослабить вервольфа. Почти каждый в Д-12 уже забрался в свою постель и принял лекарство – яд, что отравит тело и рассудок, но подавит растущую звериную мощь внутри.
- Как там Ловчий? – противный писклявый голос усиливает непрекращающийся стук в голове.
- Я в порядке, - прислоняюсь затылком к холодной стене карцера и натягиваю фирменную полуулыбку, которую Ворон все равно не увидит стоя в другом конце коридора. Рядом с ним переминается с ноги на ногу неуклюжая тень, которой не терпится отчитаться и убраться подальше от карцера.
- Почему он не может принять аконит как другие? Вдруг, господин охотник проломит решетку?
- Ее нельзя проломить, дубина! – одергивает молодого оборотня любитель тухлятины и хлопает себя по упитанным ляжкам, вытирая вспотевшие ладони. - Лучше бы беспокоился не о том, что он может ее сломать, а как бы он не просочился сквозь прутья.
- Я не понимаю…
- Свободен, – нетерпеливо гаркает Ворон.
- Дождись пика луны и увидишь, малыш – мой смех выходит дерганным и чересчур жутким. Дрожащие прежде руки начинают ходить ходуном, будто в ознобе, приходится несколько раз ударить себя по затылку, чтобы прочистить рассудок и совладать с телом.
- Смешно тебе? – заместитель главы клана недовольно цокает языком и выходит на свет. Неопрятная рубашка на нем расстегнута на несколько верхних пуговиц оголяя дряблые складки шеи, в которых блестит пот. Под бегающими, черными крысиными глазками залегли сизого оттенка круги, сильно выделяющие на фоне бледной полупрозрачной кожи. Не знаю, сколько отравы он принял, но выглядит так, словно сейчас сдохнет, - ты так и не поймал беглеца. Нужно было нанять кого-нибудь получше.
- Важно сохранить конфиденциальность...
- Плевать я на нее хотел! – Взвизгивает и почти подпрыгивает на месте, брызжа слюной Ворон, - или ты притаскиваешь эту шавку в течение недели, или мы с тобой попрощаемся.
Он прытко разворачивается вокруг своей оси и мерзко шмякая подошвой с удлинённым носом уходит.
- Без проблем – фыркаю, возводя глаза к потолку. Надеюсь когда-нибудь заказ поступит и на этот кусок сала.
- Я знаю, о чем ты сейчас подумал, ай-я-яй – как только шаги заместителя главы клана затихают, появляется Ветреная, которая наверняка опять подслушивала разговор, не касающийся ее маленького носа.