Зеленые. Зеленые как сочная июльская листва. Как изумруд.
— Да кто ты такой?.. – только и выговорила я. – Это ведь ты мне постоянно снишься… кто ты?
— Относительно снов я не в курсе, – так же тихо отозвался он. Человек с зелеными глазами… человек из моих снов.
— Хватит уже шутить!! – заорала я, отпрянув. – Кто ты на самом деле, скажи мне, Патрик!
— Ну, начнем с того, что никакой я не Патрик! – рявкнул бывший шут. – И не ори так, а то нас точно найдут.
— А кто же тогда?.. – оторопела я.
— Не знаю, – спокойно отозвался шут, стаскивая с волос шнурок и перехватывая хвост заново. – Представления не имею.
— Так ты тоже память потерял, – догадалась, наконец, я.
— Бинго, – проворчал он и затянул узел. Рубаха распахнулась – и я увидела на смуглой коже множество шрамов. – Я оказался в изуродованном теле, дошел до замка, добился, чтобы Ришцен и Врацет потеряли терпение и притащили меня к Дольгару, взял имя ирландского реформатора и нанялся на службу. И ничегошеньки я о себе не помню. Как и ты, княжна.
Я невольно покосилась на тело охотника. Ведь это он придумал «княжну из-за моря». Это ему я обязана жизнью… Слезы в очередной раз обожгли глаза.
— Его не вернешь, – тихо произнес Патрик. Луна снова спряталась. Я постаралась взять себя в руки.
— Ты по-прежнему отказываешься уходить?
— Думаешь, я тебя брошу? – усмехнулся человек из снов. Зеленые глаза сверкнули. – Эх, ты, Ласточка…
— Нет, ну, а что?.. – пробормотала я. – Тебя же они тоже ищут.
— Они ищут не меня. – Сильный, бархатный голос. – Они ищут шута Патрика. А меня они даже не знают.
— Увидят со мной вместе – точно убьют.
— Довольно, – оборвал бывший шут. – Сколько раз повторять – я тебя не брошу.
— Послушай…
— Я люблю тебя – и я тебя не брошу, ясно! – неожиданно повысил голос Патрик. – Поспешил я с выводами – ни черта ты не понимаешь!.. – Он осекся и резко отвернулся. – Прости! Я не хотел… я не должен был на тебя орать. Я знаю, тебе несладко пришлось. Прости меня…
— Да замолчи ты уже!.. – сквозь слезы выкрикнула я, целуя его снова.
— Я люблю тебя… – прошептал он между поцелуями, обнимая меня обеими руками, – люблю… ласточка… моя ласточка…
Я разревелась окончательно. Наверное, просто нервы сдали.
Наутро я все-таки свалилась.
Мы бежали, шли, кружили, путали следы, перебегали вброд ручьи и переплывали реку. У меня не хватало сил, и тогда я просто цеплялась за Патрика, стараясь не утопить нас обоих. Ему было тяжело плавать в сапогах и с оружием, но приходилось терпеть, и останавливаться было нельзя.
А когда рассвело – я, наконец, повалилась на прелую прошлогоднюю листву. Я даже холода уже не чувствовала, хоть по-весеннему студеный еще ветер и пронизывал тело до костей. Платье изодралось в лохмотья, а у одного сапога наполовину отошла подошва.
— Вставай, – прохрипел Патрик и вздернул меня на ноги. Наверное, я много крови потеряла, да еще и с голодухи.
Ответить я не успела.
Оглушительный лай возвестил о том, что путь окончен. Я вцепилась в Патрика, а он устало обернулся.
— Не удалось.
— А ты сомневался? – поинтересовалась я. – Ясно же, от конных с собаками не уйти… – Я уткнулась носом ему в плечо, но он отстранился.
— Еще повоюем. – Голос прозвучал спокойно и твердо. Я с долей ужаса отметила, что вот теперь точно не смогу подняться.
— Не надо… давай я лучше сдамся, а ты…
— Опять ты за свое. – При дневном свете волосы у него отливали темной медью. Он, этот свет, пронизывал золотыми нитями черное кружево голых ветвей, грел замерзшую землю, превращая в сверкающий бисер тающие капли, ласковым теплом касался кожи. Какое прекрасное утро, чтобы умереть.
— Ты так и не вспомнил свое имя?
— Нет.
Собаки, заливисто лая, вылетели из-за деревьев – они неслись легкими стремительными прыжками. Патрик улыбнулся мне, опустив руку с мечом. Затем шагнул вперед.
Гончая прыгнула и – издав короткий скулеж, рухнула, кровь ушла в почву, будто отощавшая с холодов земля жадно ее выпила. Собака дернулась и затихла – а меч, не прекращая движения, оборвал жизнь ее товарке. И понеслось.
На какие-то несколько минут я перестала видеть и собак, и Патрика – с такой скоростью они все двигались. Сражение человека и зверей представляло собой странное, завораживающее зрелище – быстрый взблеск меча, влажное хлюпанье разорванной плоти, рык, скулеж и – движение. Словно одно, непрерывное. Я никогда не думала, что человек способен двигаться с такой точностью и скоростью, ничуть не уступая животным.