Прим, поняв как делается веночек, забирает у меня из рук все цветы, и кладет их рядом с собой. Занятая своим делом, она не слышит наш с Питом разговор. Пока мы разговариваем, я отрываю для Примроуз сладкую вату и помогаю есть, чтобы она не брала еду в грязные руки.
— Можно задать вопрос? — спрашивает он, когда прошлая тема разговора исчерпывает себя.
— Конечно, — пытаюсь сделать вид, что меня это не волнует, но внутри все напрягается.
— Почему Прим воспитываешь ты, а не ваши родители? — я выдыхаю, наверное, слишком громко.
«Прости, Пит» — в который раз про себя произношу я. Ненавижу обманывать людей. Особенно тех, которые делают для меня что-то хорошее и заставляют радоваться почти каждый день. «А может все-таки рассказать?..» — слышится откуда-то из моего сознания, но я отбрасываю эту мысль сразу же. Нельзя. Сейчас все слишком хорошо, чтобы портить момент.
— Моих родителей для меня больше не существует, — это единственное, что я могу сейчас сказать, не соврав. Они почти отказались от меня, узнав о Примроуз. Я не разговаривала с ними больше четырех лет. И не собираюсь. — Прости, давай не будем об этом, — я боюсь, что, если еще немного поддерживать эту тему, правда откроется, или же я просто расплачусь.
— Прости, больше не буду об этом, — между нами возникает неловкое молчание, и неизвестно сколько оно бы продлилось, если бы не Прим.
— Мамочка! Теперь ты королева солнышка! — она устраивает на моей голове венок из одуванчиков, выглядящей немного криво, но все же очень мило, ведь он был сплетен нежными ручками моей дочки.
— Спасибо, — я обнимаю ее, вижу улыбку Пита, и тоже улыбаюсь, пока Пит не произносит кое-что, что меня пугает.
— Сестра? — он все-так же улыбается, но в его глазах я вижу кое-что, чего не видела раньше: капельку злости. Я уже хочу начать извиняться или оправдываться, сказать уже хоть что-то, но Пит опережает меня. — Мы обсудим это потом. Не сегодня. Да? — я способна лишь кивнуть.
***
День прощался с людьми ярко-оранжевым закатом, заворожившим мое внимание. Я и не знала, с колеса обозрения наш город выглядит таким красивым. Особенно во время заката.
— Спасибо, Пит, это был лучший день в моей жизни. Спасибо, — в моих словах ни капли лжи. «А я все испортила», — добавляю про себя, но не говорю вслух, чтобы не испортить момент.
Он, вместо слов, берет меня за руку и улыбается. На этот раз без злости в глазах. От его прикосновения по телу разливается приятное тепло, и я прикрываю глаза, наслаждаясь новым, непривычным чувством. Я не хочу, чтобы этот день заканчивался. Я не хочу, чтобы заканчивался этот момент, когда наши пальцы переплетены.
Примроуз сидит у него на коленях, теперь совсем не боится его, а даже напротив, кажется, Пит понравился ей. Я могу судить об этом по такому же венку, как и у меня, на светлых волосах Мелларка.
Это ощущение спокойствия очень непривычно, но определенно нравится мне. Я бы вечность просидела в пиджаке Пита, рядом с ним и дочкой, любуясь на вид за стеклом, но кабина приближается к земле. А на улице начинает темнеть, так что, к сожалению, пора домой.
***
— Пит, на счет сестры, то есть дочки, — я не могу перестать думать об этом. Надо извиниться. Что-то сказать. Мы уже стоим возле моего дома, а девочка мирно сопит у него на руках: уснула в машине по дороге домой.
— Давай обсудим это завтра на работе? Мы оба устали сегодня. Хорошо? — он старается улыбаться, но сейчас это выглядит не очень убедительно. Я вижу, что он устал.
— Спокойной ночи. До завтра, — я забираю Прим и поднимаюсь домой, а сердце бешено колотиться внутри. Что же принесет мне завтрашний день?
========== 3. ==========
Комментарий к 3.
не знаю почему, но Сергей Лазарев & Дима Билан - Прости меня (да, Кри, зашло.)
школа закончена. экзамены почти сданы.
я снова вернулась (не думаю, что это надолго, но не будем о грустном)
очень жду отзывы)
приятного чтения)
все еще ваш Ангел♥
P.s. пожалуйста, все ошибки в ПБ
Ненавижу свою трусость. Она проявляется в самые ответственные моменты моей жизни. Не хочу открывать дверь нашего с Питом кабинета. Стою перед ней уже несколько минут, но каждый раз, когда пальцы тянутся к ручке, ладони начинают дрожать.
— Соберись! — ругаюсь себе под нос. Благо коридоры пусты, и я могу себе позволить разговоры с собой.
Вчера ведь все было нормально даже после того, как Пит понял. Так чего же ты трусишь? Возможно, я страшусь того, что он мог придумать за ночь. Даже не столько его мыслей, сколько решений. Мы знакомы не так уж и долго, но он всегда добр ко мне. И Прим он вроде бы нравится.
Вперед! Нет никакого смысла оплакивать наши отношения, тем более, если их как таковых еще не было. Тем более, если разговор еще не состоялся. И уж тем более нет смысла откладывать наш разговор, ведь рано или поздно он состоится.
— Привет, — я пытаюсь улыбнуться, но, кажется, сейчас это лишнее. Пит стоит около большого рабочего стола и с мастерством чертит какие-то линии, который вскоре должны стать декорациями.
— Доброе утро, — он не отрывает глаз от чертежа. Не понимаю: то ли он так увлечен работой, то ли злиться из-за вчерашнего. Вновь напоминаю себе о том, что он был добр даже после того, как узнал. Но ведь это был мой день рождения, так что возможно доброта была напускная.
— Я хотела извиниться, — наконец могу произнести я, после нескольких минут молчания.
— Обсудим это после работы, — бросает он, как мне кажется, слишком резко.
Бесполезно надеяться на лучшее. Зачем я позволила себе быть счастливой? Хорошее общение с людьми в конце концов оборачивается ссорой.
А чего я хотела? Сама обманула его. Другой реакции и быть не может. Сама ведь ненавижу, когда мне врут. Но ведь моя ложь оправданна. По крайней мере для меня. По-другому я не умею.
Что же будет теперь?..
Рабочий день тянулся бесконечно долго. Мне кажется, за сегодня я переделала все возможное и еще немного. Проверить отчеты, написать новые, скроить несколько платьев, проверить в порядке ли готовые, пролить на одно из них кофе и застирать; все это за один день? Легче легкого, когда тебе нужно, чтобы время шло быстрее. Однако сегодня был самый долгий день.
***
— Идем? — спрашивает Пит, когда стрелки часов оповещают о конце рабочего дня. Сначала я радуюсь, но почти сразу страх возвращается. Что он скажет? Как поступит со мной? Оставит одну, как и все вокруг? Или же?.. Имею ли я право надеться на это или же?
Машина Пита мчится по шоссе, которое ведет далеко за пределы города. Огни многоэтажек остались позади, теперь впереди видно только длинную полосу дороги. Я сижу позади Пита, стараясь задержаться взглядом на каждом дереве, которые совсем скоро начнут менять цвет. Рой мыслей кружит в голове, но ни о чем думать не хочется. Будь, что будет. Буду плыть по течению. Как и всегда.
— Пит, куда мы едем? — спрашиваю не первый раз. И снова мой вопрос остается без ответа.
Уже не первый раз за последние несколько минут обращаю внимание на его злость. Его пальцы слишком сильно сжимают руль, зубы плотно сжаты, и я пугаюсь.
Сердце замирает, когда Пит резко разворачивает машину вправо и разгоняется. Я слежу за меняющимся пейзажем, пытаясь привести дыхание в порядок. Деревья становятся все реже, и слева впереди виднеются скалы. Пит знает, что делает, наверняка здесь такая скорость допустима.
Не знаю сколько считала бы так, но вижу впереди обрыв. Пит кажется и не думает сбавлять скорость. Я, как мне кажется, слишком долго соображаю. Паника охватывает меня, вмиг забываю как дышать.
— Пит! — мой голос кажется чужим. Слишком громким, слишком взволнованным. — Пит, остановись! — преодолевая себя, подаюсь вперед, впиваясь ногтями в его плечи. — Пит, мы умрем! — чувствую на щеках горячие слезы и думаю о том, что это последнее, что я вообще почувствую. Надеюсь Джоанна позаботиться о Примроуз. — Пит, прошу, — я вся дрожу, но все еще давлю на плечи Пита. Он словно не слышит меня, а до смерти остается всего-то сотня метров. — Я же люблю тебя!