После пары минут переглядывания, он взял следующую бутылку и решительно разлил по стаканам.
— Сигурд! — вскрикнула преподавательница, но тот только резко хлопнул ладонью по столу:
— А ну молчать, женщина, сейчас Дрейк Рассказов докажет мне, мужик он или не мужик!
Не став реагировать на подобную сентенцию, которая обычного подростка несомненно подтолкнула бы на скоропалительные действия, я, однако, без промедления взял наполнившийся стакан снова, и отсалютовав преподавателю, также залпом влил и его, напоследок донышком опустевшей тары громко стукнув об стол.
И вновь, пока он выпивал свой стакан, я, с похожей на рычание отрыжкой, пыхнул огнём, словно какой-нибудь дракон. Увидев, что Марфа Лавровна, приподняв брови, молча меня разглядывает, чуть улыбнулся и подмигнул.
Когда и после второго стакана, я остался за столом, невозмутимо обгрызая свиные рёбрышки, недрогнувшей рукой Сигурд Торнович потянулся за третьей бутылкой, заставив меня только внутренне усмехнуться.
Как и ожидалось, история повторилась вновь, уже в третий раз. Вот только к угрюмой преподавательской решимости, добавились ещё и нотки тягучего недоумения, потому что самого препода по дуэлям, стало уже слегка вести, а я продолжал сидеть как огурчик, ни в одном глазу. Что, однако, не помешало ему схватиться за четвёртую “Пшеничную” в очередной раз в попытке меня споить. Но тут решительно вмешалась стоявшая подле нас, скрестив руки, преподавательница.
— Ну хватит! — громко произнесла она и силой вырвала водку из рук Сигурда, — он уже прошел это испытание!
Старший препод набычившись, сощурился, явно недовольный вмешательством, но затем, вынужден был кивнуть, признавая правоту коллеги.
— Ладно, — произнёс он уже мне, — не знаю как, но этот тест ты прошел. Теперь посмотрим как ты управишься с балалайкой.
Поднявшись из-за стола, мы прошли дальше, к небольшому помосту, где стоял посередине стул, а на стуле оперевшись грифом о деревянную спинку и сам инструмент.
— Давай. Если ты русский, то душа сама подскажет, как на ней играть.
Душа моя, конечно, русской не была, но опыт прошлой жизни никуда не девался. А в ней я, помниться, в бытность свою архимагом, как-то в порыве глубочайшей депрессии и поисков смысла жизни, лет десять инкогнито путешествовал под личиной бродячего барда. Правда, инструментом у меня была лютня, но тоже, как и балалайка передо мной, четырёхструнная.
Вскочив на помост, и вооружившись балалайкой, я присел, закинул ногу на ногу и, перебрав пальцем струны, прикрыл глаза, вспоминая, чтобы такое сыграть. А затем, внезапно, в голове всплыл образ одного моего старого знакомого, настоящего виртуоза, буквально жившего и дышавшего музыкой. В частности, его собственная композиция — “Песня золотого дракона”. В его исполнении она завораживала и погружала практически в транс. Она не слишком подходила, ибо игралась на гитаре, но некоторые особенности боя неплохо ложились и на четыре струны[1].
Начал я с медленного перебора, затем всё быстрее и быстрее, а потом и вовсе на пределе имеющихся связок переходя на резкий и яростный бой, снова сменяющийся более спокойным перебором. Как и в той жизни меня самого мелодия быстро захватила и я не заметил, как исполнил её всю, в финале резко, в последний раз, со всей силы ударив по струнам, так, что последняя не выдержала и со звоном порвалась.
Когда я поднял голову, то увидел, что стоявший перед помостом Сигурд Торнович, не стесняясь, плачет, утирая слёзы кулаком, а Марфа Лавровна смотрит то на меня, то на него ещё более расширившимися глазами.
Стало немного неловко, но в последний раз трубно высморкавшись в платок, старший преподаватель вытер мокрые дорожки на щеках и надреснутым голосом произнёс:
— Зацепил, малец, прямо за душу взял. Ладно, теперь тебе осталось последнее испытание. Пойдём.
— И что за испытание? — спросил я, пока мы проходили в следующие ворота.
— Увидишь, — коротко ответил Сигурд, а затем буквально вытолкнул меня вперёд, в небольшой замкнутый кольцом стен дворик, в дальнем углу которого сидел самый настоящий бурый медведь.
Стоило мне оказаться там, как медведь поднялся на лапы и грозно зарычал.
— И помни, — раздался голос мужчины сзади, — испытание считается пройденным только если сможешь победить его без магии.
Но тут к нему добавился встревоженный женский:
— Дрейк, не слушай его, используй магию, это же дикий зверь!
— Используешь — и проиграешь! — вторил ей снова Сигурд.