Господи, опять она пытается все свести к Каланче!
– Нет, не отразится. Если хочешь знать, Вера тоже согласилась на свидания с нескольким мужчинами, проявившими к ней интерес на банкете.
– Вот и хорошо, – оживляется Олеся, почти наваливаясь на меня сверху. – Может, кто-нибудь из них выплатит отступные? Тогда ты станешь свободным.
Я согласно киваю, а Олеся удовлетворенно вздыхает и томно поднимается с кровати… Я тоже не нужен ей, что бы они ни говорила. Мы по очереди принимаем душ и одеваемся. Быстро, небрежно, равнодушно, почти не глядя друг на друга. Партнеры, коллеги, приятели. Давние любовники, изучившие друг друга вдоль и поперек.
Вызываю две машины. Клюю Олесю поцелуем в щеку, обещая позвонить. Фары пронзают ночную мглу ярким светом, когда такси выезжает с парковки гостиницы. Остаюсь один, ловя себя на мысли, что ни черта не успокоился… Она задела меня – гребаная Каланча… Затронула самолюбие, растоптала гордость, выставила идиотом перед всеми… А такое не прощается. И уж точно не лечится «Олесями»…
Прыгаю на заднее сидение подъехавшего такси. Вынимаю телефон, разглядывая фотографии Макара в инстаграм: он отметил на них Веру… Странно, но у таких, как она тоже есть соцсети. Он обнимает ее, а Каланча улыбается. Интересно, кто их снимал? А вот и профиль Джозефа. Там тоже Каланча! В белом костюме и блестящих босоножках.
«Очаровательная Вера», – так он отозвался о своей спутнице. Ну-ну… Я медлю всего секунду… Нажимаю на иконку и захожу в святое святых – ее профиль. Вера на дне рождении какой-то Жанны, Вера обнимает маленькую девочку, Вера помогает искать пропавшего человека в отряде Лиза-Алерт… Мать Тереза, а не Вера, черт бы ее побрал!
Благодарю водителя такси и выбираюсь из машины, растворяясь во тьме. Наверное, Каланча уже спит… Стараясь не шуметь, открываю дверь и вхожу в прихожую. В нос ударяет аромат свежей выпечки. Ванилин, сгущенное молоко, какао… что-то безумно вкусное и сладкое. Рот вмиг наполняется слюной от внезапно проснувшегося голода.
– Привет, – вздрагиваю от голоса Веры за спиной. – Я на банкете ничего не ела. Прости, приготовила оладьи. Нашла в холодильнике кефир и яйца, а в шкафчике сахар и муку. Надеюсь, ты не против?
Глаза, губы, слова… Растрепанная гулька на макушке, смешная пижама с розовыми слонами, босые стройные ноги...
– Нет, не против. А можно мне… Я бы тоже с удовольствием съел.
– Мажор, я думала, ты выполнил программу максимум, – язвительно замечает она, направляясь в кухню. По-хозяйски включает свет и достает посуду.
– В смысле?
– Покормил девушку, погулял с ней по набережной, а уж потом…
– Нет, Каланча. Мы сразу перешли к… «потом».
– Ладно, садись. Что с тобой делать? Но, учти – кормить я тебя не обязана. Считай это… одолжением. У меня просто настроение хорошее, – она мечтательно закатывает глаза и порывисто облизывает нижнюю губу.
– И чем вызвано твое хорошее настроение? – вздыхаю, лениво развалившись на стуле. Вера порхает возле плиты, наливает чай и накладывает на тарелку ароматные оладьи. Поливает их вареньем и сгущёнкой… Боже, от одного запаха можно язык проглотить!
– Завтра едем с Макаром на морскую прогулку, – довольно отвечает она.
Вера.
– Ты, наконец-то обзавелась перчатками, Понедельник? – язвительно замечает новая техслужащая Юля. И чего она меня невзлюбила? А, кажется, понимаю – Юлия видела меня вместе с мажором. Приревновала, наверное. Или позавидовала такому «счастью».
– Представь себе! Я вечером еду на морскую прогулку с ослепительным красавчиком, – добавляю, наблюдая за недовольно вытянувшимся лицом Юли. Пускай завидуют, мне скрывать нечего.
– Это с кем? С тем, что приходил недавно?
– Неа. С новым ухажером. Макар зовут.
– Ну и… Некогда мне тут с тобой болтать. Пошла я полы мыть.
Улыбаюсь, провожая Юлю взглядом, и снимаю перчатки. Руки чистые, маникюр в порядке. Значит, не придется тратить на сборы уйму времени…
Весь день я думаю о Макаре… А он и не дает возможности не думать о себе – в его сообщениях милые картинки и комплименты, смайлики с букетами и поцелуями… То ли дело, мажор… Утром мы буркнули друг другу приветствие и разбежались по рабочим местам. К слову, спать на удобном матрасе мажора показалось мне райским удовольствием, я даже проснулась с трудом. Ну да ладно… Надеюсь, Артем задержится на работе и позволит мне спокойно собраться на свидание. Ада Васильевна тактично расспрашивает о моих отношениях с «мужем», банкете, Настеньке… Хмурится, когда я рассказываю, как мы с Артемом друг друга ненавидим… Вздыхает и произносит свои любимые фразочки – я все их успела выучить за время работы – «все образуется», «время покажет», «все перемелется, и будет мука». Вежливо киваю, «соглашаясь» с напутствиями Ады Васильевны и убегаю в зал. День клонится к закату. Меня сменяет напарница, а я выкраиваю минутку и звоню мамуле. Она просит не забирать Настюшу, а позволить ей погостить подольше. Рассказывает, как они с доченькой сажали цветы в огороде, как Настенька хорошо кушает и спит… Я так скучаю, что едва сохраняю спокойствие, слушая Настюхин лепет в трубку.