Хватаюсь за голову, нервно провожу по своим волосам, будто в суеверном ужасе, что и с ними могло случиться что-то столь же ужасное. Катастрофическое!
Ида шмыгает носом, и тут я замечаю, как из-под темных стекол по щеке скатывается мокрая дорожка. А следом взгляд падает на ее нос: раскрасневшийся и припухший. Сдается мне, солнечные очки здесь вовсе не от солнца. Перебарываю собственную панику, делаю шаг к ней, заключаю ее в крепкие объятия. Она слабо сопротивляется, но в итоге громко всхлипывает и разражается не сдерживаемым плачем. Таким душераздирающим, что меня самого колбасит. Раньше не доводилось быть в роли жилетки. Если не считать пьяных слез девушек с разбитыми сердцами. Но вот таких настоящих, надрывных — никогда. Еще одна функция отношений, к которой я не был готов.
Слегка покачиваю Иду в объятиях, поглаживаю по спине, успокаивая. Руки так и тянутся к ее голове, ощупать масштаб катастрофы. Черт, самому бы не разрыдаться.
Словно часть сердца выдрали без наркоза, она же была такой красивой. Но главное сейчас не нагнетать. Она и так бьется в истерике.
— Не плачь, — шепчу ей в макушку. — Это ты так из-за волос?
Видимо, не столько игнорировала меня, сколько не хотела показывать себя.
Женщины. Хоть бы на одно сообщение ответила!
— Нет, — сопит мне в ключицы.
Глотает последний всхлип, отстраняется, вытирает рукавом толстовки размазанную по лицу влагу.
— Все, иди, — машет рукой в сторону дороги.
— Да ничего страшного, это просто волосы, Заюш.
Я смирюсь. Честно. Смиряются же с лишними пальцами на руках там, или родинками с грецкий орех на заднице. А эти вообще отрастить можно.
— Ты не понял. Видеть тебя не хочу, лжец, — горько кривит лицо.
— Я-то тут при чем? — снова чувствую, что ни черта не понимаю. Не я же, в конце концов, орудовал ножницами над ее головой!
— Я тебя вчера видела в кафе. Когда ты по «магазину» ходил, — показывает воздушные кавычки, язвительно бросаясь фразами.
Так вот оно что. Ну офигеть, сюрприз.
— Во-первых, я сказал, что кое-что покупаю, а не что в магазине, — объясняю спокойно, хотя хочется уже поорать в лицо рыжей фурии, а потом хорошенечко ее… того самого, за свои нервы наказать. — И это правда. Я с риелтором встречался.
— С риелтором? — переспрашивает скептически.
— Да, с риелтором. Я квартиру ищу.
— За-зачем? — ошарашенно спрашивает сопливая ревнивица.
— Пришло время обзавестись жильем. Даже девушку некуда привести, — задираю голову вверх, снова натыкаюсь взглядом на чертовы трусы. — Так весь этот концерт, — возвращаю ей взгляд, обвожу пальцем ее голову, указываю на развивающиеся над башкой семейники. — Из-за того, что ты что-то там увидела?
— Я подумала, что ты, козел, снова за работу взялся втихую, — гневно говорит она.
И кто тут должен гневиться?
— Ты подумала… А спросить слабо? Чего не подошла? Что за детское поведение?
— Это у меня детское поведение? — фырчит, раздувая щеки. — А кто ныкался от меня с телефоном и ни слова вообще о планах своих не сказал? Что я должна была подумать? Ты на своем пригретом местечке, с девушкой, шушукаетесь, улыбаетесь, бумажку какую-то по столу возюкаете, — всплескивает руками, все повышая голос.
— Я же сказал, что все решу. Квартира — это первый этап. Дальше — открываю курсы. Тут еще решить надо, но знаний достаточно, чтобы начать делиться. Как там говорят, кто может — делает, кто не может — учит? — зло смотрю на нее. — Нашел уже хорошего таргетолога, помещение, — загибаю пальцы на руках, с пеной у рта объясняя, что не индюк.
— Откуда у тебя на все это деньги? — прерывает.
— Копил. Много лет. Ты должна помнить, хотел пустить пыль в глаза нерадивому родителю.
— А сейчас?
— А сейчас хочу с тобой быть, Зина! — не удерживаюсь от повышения голоса.
— Хорошо, — кивает она.
— Замечательно, блин! — нервно выдыхаю. — И что, это и есть хваленые отношения? Разборки под окнами, рыдания ни с чего? — машу на нее.
— Тупые решения, — хватается за короткую прядь у лица.
— Так это ты из-за меня?
Ида поджимает губы, стараясь снова не расплакаться.
— Охренеть, тебя вообще одну оставлять нельзя! В следующий раз вернусь, а ты лысая!
— Скорее блондинка, — фыркает Ида.
— Перекрестись.
Мы замолкаем и смотрим друг на друга сквозь темные линзы очков. Вот и что с ней теперь делать? Все-все рассказывать? Каждый шаг, чтоб не дай бог, не понадумала и не рванула куда-нибудь в Куала-Лумпур, прихватив с собой мои яйца? С каждым часом пресловутые «отношения» обрастают подробностями. И я один все это не вывезу, честное слово. Думал, хоть она с высоты своего опыта не будет дичь воротить. Но опыта, как оказывается, у нее еще меньше, чем у меня. Разве ж так себя ведут?