– Закройте ей рот.
Рот мне накрывает большая рука в перчатке.
– НЕ ВЗДУМАЙ! – слышу я, вгрызаясь в руку. Меня снова ударяют головой об стену, и по позвоночнику пробегает жаркая острая боль. Комната бешено вращается у меня перед глазами. Я пытаюсь схватить ртом воздух, перчатка покрывается моей слюной.
Я не могу дышать.
Голубоглазый ищет что-то в телефоне, втягивая носом кровь, лицо у него призрачно-белое в свете экрана. Я щурюсь от яркого света, когда он подносит его к моему лицу.
На фотографии Пола. Ее кожа приняла тошнотворно-серый оттенок. Глаза у нее распахнуты, губы приоткрыты. В середине лба зияет глубокая темная дыра, уходящая внутрь черепа. Ее тело бросили в какой-то колодец, и густо-черная вода пропитала ее одежду.
Я кричу в ладонь, которая закрывает мне рот, и так сильно рыдаю, что им приходится держать меня вдвоем, чтобы я не извивалась. Но я все равно не могу отвести взгляда от фотографии. Человек убирает телефон в карман брюк.
– Если не сделаешь так, как мы говорим, твой сын к ней присоединится. Я сам засажу ему пулю в голову. Поняла?
Рука в перчатке больше не прижимается к моим губам. Я ловлю ртом воздух.
– Почему я должна вам верить? Как я могу быть уверена, что он еще жив?
Я кричу, рыдаю, но ничего не могу с собой поделать. Он смотрит на меня своими холодными голубыми глазами и вздыхает. Капля крови падает у него из ноздри и приземляется между ботинок. Он достает телефон и прижимает его к уху. Мы все ждем, слушая отдаленные гудки.
– Дай ему трубку, – произносит он.
Он подходит ко мне, и я сжимаюсь, ожидая еще один удар об стену, но вместо этого он подносит телефон к моему уху.
На другом конце я слышу приглушенное шуршание, как будто одна штанина трется о другую при ходьбе, и эхо шагов по твердому полу. Со скрипом петель открывается дверь. Я тяжело дышу в трубку, переводя взгляд с одного лица на другое.
– Мам?
Звук его голоса выбивает из меня дух. Я замираю, открыв рот, по лицу у меня катятся слезы.
– Малыш?
Зак разражается слезами, как будто до этого долго крепился. Я никогда не слышала, чтобы он так плакал, и мне так хочется заключить его в объятия, гладить по голове, целовать каждый миллиметр его лица. Понимая, какое между нами расстояние, я начинаю рыдать еще сильнее. Я закусываю губу, чтобы собраться, и стараюсь говорить как можно четче.
– Малыш, послушай меня. Слушаешь? С тобой все будет хорошо. Я обещаю, что вызволю тебя. Понял?
– Ма-ма-мамочка…
Каждый его всхлип отзывается невыносимой болью. В груди у меня нестерпимо жжет. Они могут меня бить, могут связать, могут выпустить обойму мне в голову, но ничего не сравнится с этой болью.
Человек отнимает телефон от моего уха.
– Нет! Я должна сказать, что люблю его!
К моим губам поднимается рука в перчатке.
– Пожалуйста!
Рука зажимает мне рот. Когда он вешает трубку, у меня подгибаются колени. Двое рывком ставят меня на ноги.
– Теперь понимаешь, что поставлено на карту?
Я яростно киваю под рукой в перчатке, мокрой от моих слез.
Я не могу дышать, я не могу дышать, я не могу дышать.
– Дайте ей сказать.
Рука приподнимается. Я глотаю ртом воздух и выдыхаю с отчаянным стоном:
– Да!
Они меня отпускают. Я мгновенно оседаю на пол и плюхаюсь на копчик.
Сквозь пелену слез вижу, как тот, кого я била, достает что-то из кармана, а его приспешники выходят из комнаты. Это мой телефон. Он достает из него аккумулятор и вставляет тот, который взял с журнального столика, а потом делает то же самое с моим рабочим телефоном. На подъездной дорожке один за другим загораются фары, так ярко освещая комнату, что я едва могу разглядеть что-то, прищурившись. Я откидываюсь на стену, голова у меня кружится, слушаю ворчание заводящихся моторов, отдаленные шаги, лопотание незнакомой речи.
– Просто выполните задание, доктор Джонс, – говорит голубоглазый. – Вот и все, что от вас требуется.
Он с грохотом захлопывает за собой дверь, и этот звук разносится по всему дому.
Некоторое время я всхлипываю, качаясь из стороны в сторону и обхватив себя руками. Из моего приоткрытого рта течет дорожка слюны. Когда голова перестает кружиться, я открываю глаза.
В комнате темно. В доме тихо.
Вот и все, они ушли.
Марго
Четверг, 4 апреля 2019 года, 17:20
Я неплохой человек. Я все время себе это повторяю.