Выбрать главу

– Давай рассказывай, - ответил Бирнем спокойно. Он достаточно хорошо знал Проссера, чтобы не выказывать нетерпения.

– Ты же видел, что произошло. Когда поле переходит за 83,42 миллиметра, оно становится неустойчивым. Пространство внутри не выдерживает. Оно выпячивается, и поле взрывается. Бум!

У Бирнема отвисла челюсть, а ручки кресла, в котором сидел Орлофф, заскрипели под стиснувшими их пальцами. Секунду царила тишина, а затем Бирнем слабым голосом спросил:

– Ты хочешь сказать, что создание более сильных полей невозможно?

– Ну почему же. Создать их можно. Но чем они плотнее, тем неустойчивее. Если бы я включил двухсотпятидесяти-миллиметровое поле, оно просуществовало бы одну десятую секунды; Потом бум! Вся станция разлетелась бы на части. И я вместе с ней. Практик-умелец именно это и сделал бы. Ученого предупреждает теория. Нужно работать осторожно - как я. Никакого ущерба.

Орлофф засунул монокль в карман и сказал дрожащим голосом:

– Но если силовое поле - это взаимодействие между атомами, то почему сталь не взрывается - ведь между её атомами связи очень сильны, а пространство при этом не выпячивается. Здесь какое-то противоречие!

Проссер бросил на комиссара недовольный взгляд:

– Никакого противоречия. Критическая величина зависит от количества генераторов поля. Каждый атом стали сам является таким генератором - в каждой унции стали таких генераторов триста миллиардов триллионов. Если бы мы могли использовать такое же количество... На практике наш предел - сто генераторов. Это дает критическую величину всего в 97 или около того.

Проссер вскочил и продолжал говорить с неожиданным воодушевлением.

– Нет, проблемы больше не существует. Абсолютно невозможно создать силовое поле, которое могло бы противостоять давлению в одну атмосферу больше сотой доли секунды. О давлении атмосферы Юпитера и думать нечего. Так говорят холодные цифры, а эксперимент подтверждает это. Пространство не выдержит!

Пусть юпитериане стараются хоть до посинения. Им не удастся покинуть планету! Это окончательно! Навсегда! Навсегда!

Орлофф спросил:

– Господин секретарь, могу я послать отсюда сообщение? Я хочу передать на Землю, что возвращаюсь со следующим кораблем и что юпитерианской проблемы больше не существует - отныне и навсегда.

Бирнем молчал, но облегчение, отразившееся на его лице, когда он пожимал руку комиссару, сделало его почти красивым.

А доктор Проссер повторял, по-птичьи кивая головой:

– Это окончательно! Навсегда!

Хэл Таттл посмотрел на капитана Эверетта, командира космолета "Прозрачный", новейшего пополнения флота компании "Комета", когда тот вошел в обсервационную рубку на носу.

Капитан сказал:

– Только что получено сообщение из штаб-квартиры в Таксоне. Мы должны забрать комиссара по делам колоний Орлоффа из Юпитерополиса на Ганимеде и доставить его на "Землю.

– Хорошо. Других кораблей поблизости нет?

– Нет. Ведь мы вдалеке от обычных маршрутов. О нас впервые узнают в Солнечной системе, когда "Прозрачный" сядет на Ганимеде. Это будет сенсация - величайшая сенсация со времен первой высадки на Луне. - Голос капитана неожиданно приобрел заботливую интонацию. - Что-нибудь не так, Хэл? Ведь это твой триумф!

Хэл Таттл смотрел в темноту космоса.

– Да, наверное. Десять лет работы, Сэм. Я лишился глаза и руки при том первом взрыве, но не жалею об этом. Теперь просто наступила реакция. Проблема разрешена, работе всей моей жизни пришел конец.

– Конец пришел и кораблям с металлическими корпусами. Таттл улыбнулся:

– Да. В это трудно поверить, не правда ли? - Он вытянул руку. - Ты видишь звезды? Часть времени между ними и нами ничего нет. Странное чувство. - В его голосе зазвучала грусть. - Девять лет у меня ничего не получалось. Я ведь не теоретик, я никогда на самом деле не знал, к чему в конце концов приду, - я просто пробовал все, до чего мог додуматься. Однажды я перестарался, и поле взорвалось. Я заплатил за ошибку глазом и рукой и начал сначала.

Капитан Эверетт ударил кулаком по корпусу корабля - корпусу, сквозь который беспрепятственно сияли звезды. Раздался глухой звук-рука встретила неподдающуюся поверхность, - но невидимая стена погасила удар.

Таттл кивнул:

– Она достаточно солидна - хотя возникает и исчезает восемьсот тысяч раз в секунду. Идею мне подала стробоскопическая лампа. Ну, ты знаешь - они включаются и выключаются с такой частотой, что возникает иллюзия непрерывного свечения.

Так же и с корпусом. Поле каждый раз включается не столь надолго, чтобы вызвать выпячивание пространства, и выключается тоже не на столько времени, чтобы оказалась возможной утечка воздуха. В результате корпус оказывается крепче стального.

Он помолчал и медленно добавил:

– И кто знает, какие горизонты тут откроются. Можно ведь усилить эффект. Поле может включаться и выключаться миллионы раз в секунду - а то и миллиарды. Можно создать экран, который защитит от атомного взрыва... Работа всей моей жизни!

Капитан Эверетт похлопал Таттла по плечу:

– Брось, старина. Подумай лучше о посадке на Ганимеде. Черт возьми! Ну и сенсация же будет! Ты только представь себе лицо Орлоффа, когда он узнает, что станет первым в истории пассажиром, путешествующим на корабле с силовым полем в качестве корпуса. Как ты думаешь, что он почувствует?

– Хэл Таттл пожал плечами:

– Ну, наверное, ему это будет приятно.