Смерив её с ног до головы презрительным взглядом, он заявил:
— Думай, с кем играешь в эти игры, маленькая артефакторка, — почти выплюнул он это слово.
Затем он щёлкнул пальцами, от чего окутывающее её марево враз упало к её ногам цветной пылью, скривился, резко развернулся и ушёл.
У Айринии на глазах задрожали слёзы досады и унижения.
Итак, он разгадал и её фокус с сиянием, и её маленькую игру против Илии.
«Я заставлю его пожалеть об этом дне», — мстительно пообещала себе она.
Интерлюдия
Дезориентация стала почти привычной. Леон методично проверял безнадёжные версии, а Айриния столь же методично ловила откаты.
«Главное, что не как тот», — раз за разом напоминала себе она, с содроганием вспоминая эксперимент.
Тот откат был страшный.
Создание артефакта немного отличалось от обычной магии — отличалось тем, что нужно было создать не единый простой запрос, а цепочку многочисленных цепляющихся друг за друга запросов, которые и придавали артефакту в итоге нужный эффект. Обычно, чтобы цепочка магических запросов «легла» на артефакт правильно, его нужно было создавать в процессе, подгадывая каждый новый виток творения на новый виток запроса.
Обычные бытовые артефакты чаще всего выплетали, отмечая каждый запрос узлом, иногда — бусиной.
Тот артефакт, который пытались создать во время эксперимента, выковывали.
Ковкой занимался сам начальник лаборатории, а Айриния и один её сокурсник — параллельно наколдовывали каждый свою ветку запросов. И, хотя Айриния не знала, какая цепочка раскручивается у сокурсника — её собственная явно работала на обратное обращение внезапных изменений вокруг мага. Цепочку Айриния читала с листа и заранее с ней не была знакома; по ходу чтения она всё пыталась отгадать, для чего нужен такой сложный артефакт, но… мешала боль.
Откаты начинали настигать мага ещё в процессе создания — сперва слабые, они шли по нарастающей. В этот раз Айринию мучила боль в голове, быстро дополнившаяся болью в животе.
Первая не пугала, хоть и была сильной — магические откаты частенько сопровождались мигренями, и Айриния к ним привыкла. Вот боль в животе была неожиданной. Сперва спазматическая, терпимая, она всё усиливалась и становилась всё острее, пугая Айринию — такое с ней происходило впервые! Ей казалось, что у неё внутри что-то вырезают острым ножом с зазубринами, и она в панике начала думать, что, чего доброго, у неё и впрямь сейчас откроется какая-то страшная рана.
Ей, видимо, ужасно повезло. Она упала в обморок от боли, не закончив свою цепочку.
Никаких ран на её теле, к счастью, не обнаружилось, и никаких внутренних кровотечений не было тоже — а вот проблемы с желудком Айриния обнаружила, как только попыталась сделать первый глоток воды.
Ей ужасно, ужасно хотелось пить после обморока; но этот холодный и сладкий гладок, достигнув желудка, взорвался в нём режущей болью. Не ожидавшая ничего подобного Айриния не смогла сдержать крика; из глаз хлынули слёзы.
— А, понятно! — равнодушно протянут в ответ на её крик начальник лаборатории и достал из своего стола листок бумаги. — Инструкция, — пояснил он, подавая листок Айринии.
Та, пытаясь одновременно восстановить дыхание и стереть слёзы, взяла. На листочке, в самом деле, содержалась инструкция. Что следующие двенадцать часов ей вообще ничего нельзя есть и пить, потом можно сделать несколько глотков тёплой воды, потом, «ориентируясь на интенсивность болевых ощущений» количество воды можно медленно увеличить… Потом можно было дойти и до бульона, и до каши…
Сейчас Айриния уже не чувствовала боли от питья и могла вполне сносно съесть овощное рагу, не свалившись в обморок.
Банальная дезориентации на фоне этого кошмара казалась сущим пустяком.
«Достаточно просто закрыть глаза!» — довольно быстро поняла Айриния, и активно стала учиться двигаться с закрытыми глазами. Сперва дело шло плохо, но верная Лири охотно кинулась ей помогать — и Айриния уже почти даже и не замечала неудобств, научившись свободно двигаться по общежитию, закрыв глаза.
«Если бы все откаты были такими простыми!» — с тоской думала она.
Решимость любой ценой уцепиться за место в управлении крепла в ней с каждым днём.
Она была не из тех, кто сдавался перед обстоятельствами. И, хотя в этом случае карты у неё на руках были паршивые — никому не нужная сирота, которую натаскали на роль смертницы, и которой некуда было бежать с острова, — она не согласна была принять такую судьбу и смириться.
Глава третья
Илия, подсев к Леону за его стол, скоро и эмоционально пересказывала ему ход своих мыслей. Оживлённость очень шла к её розовым волосам, и особое внимание к себе привлекали её горящие азартом и радостью глаза.
Странно было не это — Илия всегда хорошела, когда рассказывала о том, что ей интересно, — странно было то, что обычно сдержанный Леон выглядел не менее оживлённо, и тоже вмешивался в её рассуждения скоро и взволнованно, и горячился, и активно жестикулировал!
Рийар впервые видел брата таким, поэтому в недоумении застыл посреди его кабинета, не спеша снимать с себя невидимость. Впрочем, ему ощутимо казалось, что парочка за столом была так увлечена своим обсуждением, что ему и не нужна была магия, чтобы оставаться незамеченным — они бы и так его в упор не увидели.
«Как любопытно», — склонил голову набок Рийар, с нехорошим хищным прищуром вглядываясь в брата.
У Леона крайне сложно было найти уязвимые места. Он был невозмутим, уверен в себе, спокоен и сдержан. На работе всего добивался своим трудом и пользовался уважением коллег, с друзьям был честен и отзывчив, с незнакомцами — приветлив и добр. Он был идеален до зубовного скрежета, словно ходячая иллюстрация к картинке «успешный мужчина», и бесил Рийара так, что и словами передать было невозможно.
Он вечно кружил вокруг Леона в поисках уязвимостей — и не мог в этом поиске преуспеть. К любым насмешкам брат относился равнодушно, любые уколы принимал со спокойствием, любые провокации игнорировал, его совершенно невозможно было вывести из себя и заставить показать своё истинное лицо — а Рийар был железно, непоколебимо уверен, что за этой маской идеального человека просто обязана прятаться мелкая лицемерная душонка! И Рийар желал, отчаянно желал вытащить эту душонку наружу и показать всем — чтобы все поняли, что никакой его брат не хороший человек, а обыкновенный гнилой лицемер, который просто водит всех за нос и потешается!
Теперь же Рийар почуял, наконец, запах близкой победы: вот оно!
Конечно, что ещё может стать слабым местом для совершенно неприступного мужчина, как ни женщина?
Как нелепо и глупо братец, наконец, попался, в эту старую как мир ловушку!
Женщина, причём — вот удача! — женщина, которая уже по уши влюблена в самого Рийара!
Хищная усмешка на его губах стала совсем уж злой.
Не снимая с себя невидимости, он вышел.
В голове его начали крутиться планы, как задеть Леона через Илию — и в первую очередь, конечно, нужно было её у него отобрать, отобрать совсем и навсегда! Чтобы те дни, которые они уже работали вместе, остались единственными, и чтобы братец ежедневно корчился от несбывшей мечты и начал, наконец, совершать ошибки!
Но, чтобы всё же отобрать у него Илию, — нужно было сперва отговорить её от работы в управлении. Это казалось задачей достаточно сложной, и Рийар быстро пришёл к выводу, что единственный путь здесь — предложить ей что-то получше. Что-то, что будет манить её сильнее.
А чего ей ещё хотелось с такой силой, как ни доказать, что она чего-то стоит сама по себе?
План вырисовался в голове Рийара в момент. Подготовившись к вечернему свиданию, он словно случайно встретил Илию на выходе из управления и предложил:
— Хочешь увидеть самый красивый вид на Линейру?