— Вы ведь с ним поссорились, кажется? — уточнил Леон, оглянувшись вслед Айринии, но не найдя в её поведении ровным счётом ничего подозрительного.
— Да, — тихо согласилась Илия, которая вообще никак не пересекалась с Рийаром с той последней неудачной тренировки.
Леон неуверенно повёл плечами и отметил тоном гораздо более мягким:
— Полагаю, сейчас у тебя последняя возможность с ним примириться. Конечно, можно и на острове навещать заключённых, но…
Поражённая, она остановилась посреди коридора и повернулась к нему.
— Ты думаешь?.. — удивлённо уточнила она.
Ей казалось, что он должен был бы быть против того, чтобы она и вообще вспоминала о Рийаре — не то чтобы подталкивать её к примирению!
— Тебе виднее, — нахмурился он и добавил: — Если вы расстались на столь дурной ноте, возможно, это будет тебя теперь мучить, и ты будешь жалеть, что не простилась с ним по-человечески.
От его заботы сердце её запело щемящей нотой нежности и благодарности. Ей очень захотелось обнять его, но она постеснялась делать это там, где каждый мог их увидеть, поэтому она просто поглядела на него растроганно.
Он мягко улыбнулся и пояснил:
— Подойди к госпоже Юлании, она выпишет допуск. Думаю, и ему будет легче знать, что ты не держишь на него зла.
Она вспомнила его записку — которая теперь стала казаться ей искренней — и сердце её сжалось от ужаса, что, если бы не Леон, она даже не подумала бы об этом, и Рийара отправили бы на остров, и он жил бы там с мыслью, что она ненавидит его и не простила ему.
— Спасибо, — она с благодарностью крепко сжала его руку, всё ещё желая обнять и всё ещё не решаясь.
Он улыбнулся, мягко погладил её по волосам, поцеловал в лоб и обнял сам.
Позже, уже получив своё разрешение у начальницы, она набралась смелости и уточнила у него — боясь, что он сам попадёт в положение, из которого спас теперь её:
— А ты… не хочешь примириться?
Лицо его сделалось холодным, и он ответил крайне сухо:
— Нечему тут мириться. Мы никогда и не были близки.
Ей показалось, впрочем, что голос его неуверенно дрогнул на окончании этой фразы, но она слишком плохо пока ещё его знала и совсем ещё не привыкла к их новым близким отношениям, поэтому не решилась настаивать и приняла этот ответ.
Изолятор выглядел совсем не так страшно, как рисовалось воображению Илии. Дом как дом, она нипочём не догадалась бы о его назначении, если бы не знала. Из прихожей она попала в большую удобную комнату, где, развалясь на кресле, читал книгу охранник. Проверив её допуск, он кивнул и объяснил:
— По коридору первая дверь направо.
Она отправилась по этому пути и немного оробела. Ей вдруг стало казаться, что её приход совершенно неуместен.
«О чём я только думала!» — тоскливо мелькнуло в её голове.
Но трусливо сбегать теперь казалось как-то глупым — уже и Леон, и госпожа Юлания знали о её решении, и вон, пропуск охраннику показала, и даже корзинку с фруктами притащила — ей показалось неловким приходить с пустыми руками. Так что пришлось стучать.
— Не заперто! — раздался насмешливый голос изнутри, и она зашла.
Комната, в которой она оказалась, была совершенно обычной жилой комнатой, какая могла быть в абсолютно любом доме. Рийар, валяясь на убранной кровати, развлекался тем, что подбрасывал в воздух ложку, заставляя её вертеться, а после ловко ловил.
Поймав ложку в очередной раз, он скосил глаза на вход и непритворно удивился.
— Ба, какие люди! — видимо, посчитав невежливым лежать в присутствии дамы, он сел. Увидев корзинку в её руках, засмеялся:
— Я что, похож на больного?
И без того смущённая Илия покраснела совсем уж мучительно. Вот и как ей могла прийти в голову мысль, что этот невыносимый тип хоть секундочку будет страдать из-за их ссоры!
— Ладно, давай сюда! — он встал, выхватил у неё корзинку, перенёс на стол у окна, из угла пододвинул к нему второй стул и принялся деловито хозяйничать.
Потом, вернувшись к двери, за плечи подтолкнул пребывающую в смущённом ступоре Илию к столу, выглянул за дверь и крикнул в сторону охранника:
— Мейли, я чай заварю?
— Валяй! — отозвался тот, и Рийар благополучно куда-то вышел.
Сев за стол, застеленный аккуратной скатертью и заставленный печеньем, вафлями и пирожками, Илия подумала, что сидеть в изоляторе, видимо, не так уж страшно. Во всяком случае — не заметно было, чтобы Рийар тут был лишён какого-то комфорта.
Вскоре он вернулся с большим чайником, поставил его на треногу и деловито подсунул ей подставку с рядом коробочек:
— Чай выбирай на свой вкус, — велел он, устраиваясь за столом и зарываясь в принесённую ею корзинку. — Ничего себе, экзотика! — присвистнул он.
Илия опять мучительно покраснела. Она никогда в своей жизни раньше не навещала заключённых и постеснялась спросить, что им положено приносить, поэтому закупилась как при посещении больницы.
— Так, яблоки не трогай, — велел Рийар, выбирая из корзинки и откладывая в сторону названные фрукты, затем объяснил: — Хоть пожонглирую, а то всю ловкость тут растеряю.
От смущения не зная, что сказать, Илия выбрала первый попавшийся чай и принялась его заваривать. Это занятие вроде как давало ей предлог не смотреть на Рийара и даже не говорить с ним — потому что она совершенно не знала, что сказать и что сделать.
Рийар, деловито заварив чай и себе, неожиданно заявил:
— Я договорился с Эйни.
— С кем? — поперхнулась чаем Илия, не ожидавшая вообще никакой предметной беседы.
Смерив её недовольным взглядом, Рийар повторил:
— С Эйни. Одна из наших боевиков. Я сам её учил, — разъяснил он, отхлёбывая чай, — так что, думаю, тебе будет с ней комфортно. Я рассказал ей, что ты умеешь и к чему имеешь склонность, и на чём мы остановились.
Осознав по выражению её лица, что она думать забыла о своих тренировках и не предполагала их продолжать, он присвистнул и насмешливо заметил:
— Нет, Илия, если ты надумала стать следователем, то от фехтования тебе не откреститься. Это входит в обязаловку и для получения, и для подтверждения квалификации.
Спрятавшись за чашку, она тихо призналась:
— Я об этом не подумала.
Он поднял бровь и язвительно ответил:
— И почему я не удивлён?
Она бросила на него негодующий взгляд.
Он коротко рассмеялся — весело и легко — и цапнул себе пирожок.
— Вкусные, — придвинул он к ней миску с ними и снова рассмеялся: — Кто бы мог подумать, что нужно было стать преступником, чтобы матушка сподобилась испечь их специально для меня! — его кажется, бесконечно забавлял этот факт. — Впрочем, — оборвал он смех, — думаю, ты их часто теперь…
Он недовольно замолчал. От посещавших его сослуживцев он уже знал, что Илия сошлась с Леоном, и хотел сказать, что теперь их мать будет постоянно пичкать её пирожками, но ему было больно вспоминать про Леона, поэтому он не докончил фразу.
— Очень мило с твоей стороны было навестить меня, — перевёл он внезапно тему, и Илия поперхнулась пирожком, потому что слово «мило» из его уст звучало крайне непривычно и вообще никак не вязалось с его образом.
— Меня тяготило, что мы расстались на такой неприятной ноте, — признал он, спокойно попивая чай. — Не буду оправдываться, но мне жаль.
Она кротко вздохнула и снова спряталась за чашку.
Бросив на неё испытующий взгляд, он отметил:
— А, или я неверно всё интерпретировал, и ты пришла понасмехаться над побеждённым, но никак не наберёшься духу для своей злодейской роли?
— Что? — аж подскочила на стуле Илия, расплескав чай. — Как тебе вообще такое в голову пришло?
Он встал и достал тряпку, чтобы вытереть — впрочем, скатерть, кажется, всё в себя впитала.
— Что я должен думать? — пожал он плечами, откладывая тряпку и садясь на место. — Ты сидишь и угрюмо молчишь, а у меня уже фантазия отказывается придумывать непринуждённые светские реплики — не моё амплуа, понимаешь ли.