— Люблю, — вспышка света озаряет меня, поднимаюсь с холодного пола и иду на тот свет. От него исходит тепло. Поднимаю руку, пытаясь схватить его.
— Я скоро буду, любимый… Ты только дождись меня…
Глава 30
Марк
Во круг темнота. Я сижу в полном бардаке в своей квартире, о которой никто не знает. По бокам от меня разбросаны осколки какого-то стекла. На против плазма разфигаченная полностью.
Шторы завешаны так, что не пропускает ни единого света. Так хорошо. Так спокойно.
Вдалеке раздаётся вновь мелодия телефона оповещая о новом звонке. Я не встаю, не иду к аппарату, а продолжаю сидеть на полу в полнейшей тьме. В руках почти пустая бутылка водки, какая по счёту не помню. Третья или пятая, разве это имеет значение, если в душе пробоина размером с весь земной шар. Какая к чёрту разница сколько я выпил, если нет в живых моей девочки. Моей маленькой малютки, что одной своей улыбкой возвращает меня к жизни. Я мёртв. Я умер в ту самую секунду, когда остановилась её сердце. Вместе с ней. Поэтому мне похер, что будет со мной сегодня, завтра или после завтра. Пусть даже меня переедет асфальтоукладчик. Я не закричу, не поднимусь с места. Я буду тихо лежать и ждать своей смерти.
Что есть мы без своих любимых? Ничто. Мы лишь машины, которые просто живут изо дня в день, проживая остаток жизни, желая поскорее чтобы она оборвалась.
Я чувствую одну лишь боль, разъедавшую мою чёрную душу. Хочется всё крушить, сметая всё на своём пути. Разломать и так разбитую, поломанную мебель в квартире.
Сегодня третий день, как нет моей Мишутки. Сегодня поминки, но я не хочу видеть её там. Видеть, как она лежит в гробу, зарываемой сырой землёй. У меня просто нет сил это видеть. Там лежит не она. Нет! Не она!
Я резко поднимаюсь, бутылка летит в стену, разбиваясь на мелкие осколки, разлетается, осколки которой врезаются мне в кожу. Похер. Я вновь крушу всё на свете. Всё, что попадается мне под руку, не жалея ни себя, ни мебель.
Бью кулаками по стене. Костяшки пальцев окрашены кровью, но мне всё равно. Я бью не жалея себя. Лишь бы заглушить эту боль.
Падаю на колени, сжимая окровавленные руки.
Я не могу поверить, что её больше нет. Что она умерла и больше никогда не скажет, что любит меня, что больше не обнимет. И я больше никогда не увижу её, не прикоснусь, не вдохну полной грудью запах ранней весны. Запах моей девочки.
Перед глазами предстала последняя наш кусочек рая на двоих.
В тот вечер я забрал её как обычно недалеко от дома. Малышка светилась, как никогда и я даже не думал, что в данный момент в ней находится яд, который отравляет её.
Я сжимаю её маленькую ручку в своей пока мы едим на окраину городе, туда, где нас никто не найдёт встречать рассвет. Я знаю, что всё это рискованно, но я смогу её защитить. На тот момент я думал, что смогу, но как же я ошибался. Чёртов дурак!
Малышка чему улыбается, смотря на пролетающие дома и улицы, поглаживает мои пальцы. То отрывается от окна, украдкой из-под ресниц смотрит на меня, то вновь переводит взгляд к окну.
— Что не так, Мишутка? — улыбаюсь ей. Она озаряет мою жизнь, делая её ярче, наполняя светом и теплом.
— Ничего, — качает головой. — Я просто счастлива. Веришь?
— Верю, малютка, потому что сам так же счастлив, даже больше, чем ты, — приподнимаю её руку и целую тыльную сторону, каждый её пальчик. Видеть её такой счастливой-моя отрада.
Мы подъезжаем к небольшому домику, который я снял на сутки для нас с Мишель. Малютка поворачивает голову в сторону окна, где возвышается “домик” и ахает от удивления. На самом деле это не маленький домик, а дом. Настоящий, большой, с окнами во всю стену и высокими потолками. С камином и нашей на одну ночь спальней.
Мишутка ещё не знает, но со всем скоро этот дом станет наш. Я уже договорился с хозяевами, и мы готовим документы.
Я открываю дверь машины, и первый выхожу из неё. Обхожу махину и открываю дверь любимой, приглашая выйти на улицу, подавая свою руку. Мишель аккуратно кладёт ладонь в мою и я нежно обхватываю их своими пальцами, тяну на себя. Девушка спрыгивает, я захлопываю дверь и веду любимую к дому.
Девочка оглядывается, изучает каждый уголок, как только мы заходим внутрь. На короткий миг освобождаю её руку, поворачиваюсь всем телом к ней, обхватывая уже две и виду молча в гостиную. Я уже подготовился так что нас ждёт белые пушистые одеяла, много подушек, тёплый камин и мы вдвоём. И больше никого. Как же я скучал по ней каждую ночь. Как это невыносимо не касаться, не обнимать, не целовать её в ночное время суток. А краденые касания, взгляды и улыбки-всего этого мне мало. Мне дико мало её. Я хочу ещё и ещё. Хочу сделать её своей не только телом и душой, но и официально. Хочу, чтобы только она стала моей женой и будущей матерью моих детей. Моя малышка, моя маленькая малютка, которая достойна всего самого наилучшего в этой жизни, и я готов дать ей всё это, только бы она была рядом и улыбалась мне, как сейчас.
Осторожно кладу её на мягкие покрывала, накрывая её тело своим. Мишутка не сопротивляется, только ближе жмётся ко мне. Кладёт маленькие пальчики мне на спину, прижимая ближе.
— Я люблю тебя, — шепчу в губы и накрываю их своими. Смакую, кусаю, ласкаю языком, пробуя сладкое лакомство. Она восхитительна, моя девочка. Мой маленький кусочек Рая. Мишутка отвечает мне. Такая открытая, податливая, очаровательная, что кружится голова от неё.
Обхватываю девочку за талию, вдавливая в себя. Малышка стонет мне в губы, обхватывая мои бёдра своими ножками, и я загораюсь, как спичка от эти этого движения.
— Моя девочка, — шепчу в шею, прикусываю жилку на ней. Мишель выгибает спинку, издаёт протяжный стон. Да моя хорошая, да моя девочка.
Ласкаю её тело руками, то проводя по бедру, то поднимаясь к животу, то рукам. Такой кайф быть с ней рядом и чувствовать свою девочку там близко к себе. Между нами нет преград. Ни одного миллиметра. Она вся Моя.
Мы медленно наслаждаемся друг другом, а где-то вдали горит камин.
Я выныриваю из воспоминаний, с силой бью в стену, так что на месте удара большая пробоина.
— Прости меня… Я так сильно люблю тебя, Мишель… — хрипло говорю, поднимая голову к потолку. Я всё так же сижу на коленях. Они давно затекли, но я ничего не чувствую. Душа замёрзла, минус сорок внутри. — Забери меня с собой, любимая. Я без тебя не могу!
Глава 31
Мишель
Сердце пропускает первый удар. Медленно приоткрываю глаза. Всё плывёт. Пытаюсь сфокусироваться, но ничего не выходит. Перед глазами одни сплошные мошки. Вновь прикрываю веки с силой зажмуриваюсь и резко открываю. Уже лучше. Намного лучше. Только не могу понять, где я. Всё чужое, не моё. Ничего не помню.
— А-а-а, — издаю протяжный стон. Как голова болит.
Слышу, как приоткрывается дверь. Я замерла, боясь пошевелиться. Вдруг меня похитили и держат здесь в заточении.
— Мишель, — слышу недалеко от себя знакомый голос. Резко открываю глаза и поворачиваюсь на звук. Влад.
— Влад, — радостно пищу. Голоса почти нету, но хоть какие-то звуки я могу издавать. Вербинский подлетает тут же ко мне. Берёт мою руку в свою и аккуратно сжимает.
— Ну наконец-таки ты проснулась. Мы все забеспокоились уже.
— Проснулась? Все? — удивлённо спрашиваю.
— Да. Ты ничего не помнишь?
— Смутно. Где я?
— Ты в моём доме, о котором никто не знает. Так что не беспокойся, — нежно поглаживает тыльную сторону ладони и от этого жеста хочется прикрыть глаза и замурлыкать.
— Сколько я здесь нахожусь?
— Если быть точным почти два месяца. Мы все уже забеспокоились.
Дверь вновь скрипит. Я перевожу голову на звук. В дверях стоят двое мужчин, мне совсем не знакомых. Вновь возвращаюсь к лицу Влада и задаю немой вопрос. Он всё понимает.
— Это друзья, Мишутка. Не беспокойся.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мужчина с широкими плечами и почти серыми глазами. Они словно лёд, но в них виднеется интерес ко мне и некая забота, что я тут же расслабляюсь. — Ты долго спала. Что-ни будь помнишь?