В а к у л а.
Что-то вроде не в рифму…
Входит радостно-возбужденная О к с а н а.
О к с а н а. Песни поешь, миленький?
В а к у л а (угрюмо). Железо кую, любименькая.
О к с а н а (с ласковым упреком). И пьешь… Второй день пьешь…
В а к у л а. Завтра пойдет третий.
О к с а н а. Сегодня пожалуйста, но завтра… Я тебя умоляю, миленький!
В а к у л а. А что завтра?
О к с а н а. Я только что была там… Ой, налей и мне маленькую!.. (Подняла рюмку.) За завтра! Будь здоров!
В а к у л а (сразу отставил свою рюмку). Догадываюсь — дошла очередь на «Жигуленка»?
О к с а н а. Завтра получаем!
В а к у л а. Будь оно трижды проклято, твое завтра! На вот, читай! (Подает книжку.)
О к с а н а (посмотрела на книжку). Гоголь! При чем тут Гоголь?
В а к у л а. Читай эти подчеркнутые строки.
О к с а н а (читает). «У тебя есть талант, грех будет, если ты его загубишь. Остерегайся… писать модные картинки за деньги…»
В а к у л а. Слышишь? Это Гоголь предупреждает, и не кого-нибудь, а именно меня.
О к с а н а. Ну, пусть «Днепровская русалка»… А «Девушка у могилы героев» — тоже модная?
В а к у л а. А почему на нее так набросились?
О к с а н а. Нравится людям. (Обнимает его.) Ты же у меня талант!
В а к у л а. К черту! Не я талант, а Чичиконян! Двадцать пять копий купил у меня. Заработал на каждой по тысяче рублей!
О к с а н а. Но, может, мама напутала. Влюбилась на старости лет и… Успокойся, миленький.
Звонок из коридора.
В а к у л а. Ты опять заперлась? Когда я дома, дверь пусть будет открытой!
Оксана уходит и быстро возвращается.
О к с а н а. Телеграмма от мамы.
В а к у л а. Читай.
О к с а н а. «Прилечу завтра… Фамилия продавца автомашин и картин Чичикряну».
В а к у л а. Что? Может, телеграф напутал?
О к с а н а. Внизу есть приписка. (Читает.) «Проверено — Чичикряну»…
В а к у л а. Чичикряну, Чичиконян… (Выскочил из-за стола и, едва не упав, бросается к телефону, набирает номер.)
Слышен голос: «Бульбенко слушает!»
Очень хорошо, Тимош Тарасович… Это я, Вакула!
Г о л о с Т и м о ш а. Не кричи, слышу. Что, может, мать вернулась?
В а к у л а. Телеграмму прислала. Как, бишь, фамилия того, что в Литве?
Г о л о с Т и м о ш а. Чичикяус. Паулис Чичикяус.
В а к у л а. А тот, что в Вытребеньках, — Чичикряну.
Г о л о с Т и м о ш а. Ясно. Круг замкнулся. Ты можешь немедленно прийти в прокуратуру?
В а к у л а. Иду, Тимош Тарасович! Иду! (Разбежался к двери и снова чуть не упал.)
О к с а н а (поддерживая его). Ты пьяный, миленький! Попадешь под автобус или троллейбус.
В а к у л а. Лишь бы не под «Жигуленка». Где мой пиджак? Найди быстро!
О к с а н а. Не пущу! Пойдешь завтра.
В а к у л а. Завтра! Опять завтра?
О к с а н а. Что ты на меня кричишь?
В а к у л а. И буду кричать. О каком завтра мы мечтали в Диканьке? Когда были студентами? Отвечай!
О к с а н а. А что же… Я своего достигла. У меня прекрасная профессия и замечательный, талантливый муженек. (Прижимаясь к нему.) Я счастлива. И все делаю, чтобы ты был счастливый. С кого ты пишешь днепровских русалок?
В а к у л а. Что?! Да я сейчас… Хватает нож со стола.)
О к с а н а. Люди, спасите! Спасите! (Убегает.)
В а к у л а. Глупая! Да я же не тебя! Я эту Венеру украинскую изрежу в клочья! (Споткнувшись, падает на диван.)
Быстро входит К а л е н и к. Он хорошо одет, на рукаве повязка дружинника.
К а л е н и к. Давайте не будем, товарищ художник! Отдайте нож!
В а к у л а. Каленик Иванович!
К а л е н и к. Отдайте нож, говорю!
В а к у л а. Какой нож?.. А-а, нож! Пожалуйста!..
К а л е н и к (спрятал нож). Дежурю на улице, вдруг — «спасите!». Вижу, бежит ваша хозяюшка… Что случилось?
В а к у л а. Сам господь бог послал вас, Каленик Иванович. Вот наконец-то мы выпьем! (Покачиваясь, добирается до стола, наполняет рюмки.) За ваше здоровье, дорогой Каленик Иванович! Будьмо!