— Екатерина, а ведь у нас ничего не прописано в регламенте компании про инциденты. Ответьте-ка мне, положа руку на сердце, отчего же вы не поверили в сплетни и решили, что я жив? — хохотнул я.
— Просто вы, — замялась она, — вы мне давно нравитесь. И я почувствовала, что вы до сих пор живы. Вы же такой, такой сильный, смелый и волевой, мужчина мечты. Фух, — вздохнула взволнованно Катенька, — я наконец-то призналась вам в своих чувствах, теперь то можно, поскольку я увольняюсь из «Платонов и партнёры».
— Это что это вы, Катрин, удумали? Так, раз уж я такой волевой мужчина, приказываю, нет, — потребовал я, смеясь, — повелеваю, точнее прошу, дождитесь меня, а после мы обсудим ваше увольнение. Я же с чем звоню то? Мне помощь требуется.
— Как это я не подумала сразу, Платон Олегович, — трогательно заверещала она, и столько в голосе Катеньки было девичьего трепета, что волнения внутри меня присмирели, и я перестал сомневаться, что отыщу Марту…а дальше время покажет.
— Можно просто Платон, — усмехнулся я, — так вот, Катенька, милая, отыщите-ка мне адресок Марьи Тимофеевны.
На том конце повисла тишина, и что-то зашуршало, будто девушка закашляла.
— Екатерина? Галицына? Вы на проводе? Как слышно? — всполошился я.
— Хорошо слышно, — неуверенно ответила она и сникла, — вы хотите вернуться к Алёне Игоревне?
— Хочется вам сказать, что моя личная жизнь вас не касается, и это конфиденциальная информация. — пожурил я Катю и услышал слезливое сопение. — Но нет. К Алёне я не вернусь не под каким предлогом. При чём тут Она?
— Как же, Платон Олегович, ой, — заливисто рассмеялась девушка, — Платон, тётя Маша же — мама Алёны. Вы что не знали?
А я не знал! Я спал с Алёной в разных позах, поставил почти у руля «Платонов и партнёры», доверял ей свои сердечные переживания, посвятил в историю с исчезновением Марты и не знал, что тётя Маша — моя несостоявшаяся тёща. Недальновидный Платон, зять — не хрен взять.
— Потрясающе! Отвратительно! — воскликнул я и надавил со злости на клаксон, что загудел надрывно. — Чёрт! Чёртова ведунья! — взвесился я, и икона с Николаем Чудотворцем с укоризной упала мне в руки, прервав мои бранные речи и застопорив бесовские помыслы.
— Что с вами? Я же не спросила, как ваш глаз, глаза и губы?
— И глаза и губы мы связали туго ниточкой одной, — хиленько пошутил я и успокоил Катю, — слава Богу, что живой.
— Точно! Так вам дать адрес Алёны Игоревны?
— Точно! Да, конечно! Ты знаешь её адрес? — удивился я.
— Я ей частенько документы отвозила домой, когда она якобы болела. Ой, лишнего сболтнула.
— Там уже ничем не разукрасишь Алёну Игоревну, не хуже, не лучше моё представление о ней впредь не станет. Хуже уже некуда. А лучше и быть не может.
— Тогда записывайте, — Катя продиктовала мне адрес и полюбопытствовала, — а зачем вам понадобилась тётя Маша, если не секрет?
— Да какие уж тут теперь секретики-семицветики, — вздохнул устало, — тётя Маша наша добрая душа похитила и удерживает в заложниках Марту.
— Да вы что? Отлично! — странно-воинственно воодушевилась Катя. — Мы вам поможем! — чуть ли не топнула ногой она для убедительности.
— Катенька, детка, оставь эти вопросы взрослым, рано тебе тягаться с преступниками и подвергать себя опасности, — прервал я напор девушки.
— Платон Олегович, — запыхтела сердито, — я давно взрослая. И да будет вам известно, что мой папа капитан в отставке. Во!
— Станет мне ваш папа помогать, как же, — не поверил я Кате, — не забивайте свою прелестную голову разными пакостями. Не переживайте, я сам управлюсь.
— Что же вы, — всхлипнула Катенька, — о себе не думаете, так обо мне подумайте. Они же, она же, — в трубке раздались рыдания, — вам навредить могут. А папеньке в радость будет молодость вспомнить и добрым людям помочь. Сейчас подключу его к нам.