У меня однозначно было не девять жизней, как у того же Тихона, которого видела только я, примостившегося мурлыча на моих коленях. На мгновение мне почудилось, что кот как-то хитро смотрит на Леонида, точнее на его перебинтованную руку.
Я проводила взглядом бывшего. Буквально за минуту он превратился из властного и устрашающего деспота в жалкого и беспомощного рохлю. И я перестала бояться вдруг Леонида, мне стало смешно и противно, что я вся сотрясалась и робела перед ним. А он по сути то оказался лишь слабым мужичонкой с гнильцой, коих сотни тысяч других на планете, которые возвышаются, унижая тех, кто им не даст отпор, например, поднимая руку на женщину. «И это ничтожное существо меня убедило в своей святости? Это нелепое подобие мужчины заставило меня жить в иллюзии, что я его люблю? Или я действительно любила дрожащую тварь, напичканную гнусными пороками, которые вылились ему в страдания паническими атаками?», — задумалась я, вытаскивая ноги из-под пушистого, разогретого и незримого Тихона, и спокойно присела на койке, с облегчением осознав, что готова бороться за свою жизнь.
— Было бы с кем бороться, — прошептала я и горько усмехнулась.
— Чего? — спросил он, не расслышав мои слова, и остановился на ходу, весь вытянувшись натужно, поймав мой жалостливый взгляд.
— Того, Лёня, того, — я сползла с койки и подошла к бывшему в упор, а он шарахнулся от меня и припал к стене.
— Ты чего?! — пискнул он, закрываясь руками.
— Матерь Божья, — подивилась я отнюдь нездоровой реакции Леонида, — тебя Элина что ли дома поколачивает? Ты чего дёргаешься?
— Н-нет, нет, да, нет, что ты выдумываешь, — замялся Липатов и забегал глазами.
— Леопольд, да успокойся ты, я тебя не съем, — решила я разрядить обстановку и пошутила, но, видимо, шутка ранимому бывшему не зашла.
— Прости Господи, нашла кого вспомнить, отца своего! — перекрестился он и схватился за массивный золотой крестик на длинной, плетёной цепочке, что виднелся в вырезе тёмно-красной рубашки.
«Элина, может, и поколачивает Лёнечку и доводит до паники, зато одевает его с иголочки. Рубашка вон брендовая, дорогая и новая. При мне у него такой вещицы не было.», — промелькнула мысль.
— К слову вспомнила, как папенька в шутку тебя Леопольдом именовал, — пожала я плечами, переминаясь с ноги на ноги, придерживая бок, который заныл.
— Мне твой папенька, царствие ему небесное, является в кошмарах, — вздохнул нервно бывший, — а на днях привиделся и вовсе средь бела дня.
— Тебе надо больше отдыхать, ты и раньше из работы не вылезал, а теперь тебя беременная жена выматывает. Возможно, я тоже доставляла тебе неудобства, когда ждала малыша.
— Нет, — топнул ногой Леонид, — ничего подобного. Ты не была мне в тягость, — странно улыбнулся он, держась одной рукой за стену, а второй опираясь на Изольду, — к тому же большую часть беременности пролежала на сохранении.
— Ясно, — я вернулась на койку, устав стоять, — давай выкладывай ваш план с Элиной. Чего вы хотите?
— Эмм, — Липатов отступил от стены, робко придвинулся ко мне, взяв меня за руку отвратительно влажной рукой, — надо бы девочку уговорить явиться ко мне в клинику.
— К тебе в клинику?
— Уж не думала ли ты, дорогая, что мы с тобой наслаждаемся роскошной жизнью на мою скромную зарплату эндокринолога? — съязвил Лёня, снова меняясь в лице, и больно крутанул на моём указательном пальце золотое кольцо с рубинами и изумрудами, подаренное им в предпоследнюю годовщину.
Я было на секунду замешкалась и струсила, но, заметив, как бывший начинает заходиться в новом приступе и тяжело дышать, без тени сожаления и без малейшей доли сомнений решила, как взрослый человек, взять на себя ответственность за свою жизнь и начать бороться за свою любовь. «Алёна мне тоже какая-то выискалась. Плутоний — мой любимый волшебник, и точка!», — с энтузиазмом заключила я про себя.
— Уж не на деньги ли папеньки ты открыл свою клинику? Ему это ох как не понравится. Он гневаться будет, учти.
— Пусть, сколько хочет, гневается и сокрушается с того света. Я в крайнем случае в церковь схожу, поставлю ему свечку. — продолжая задыхаться, рассмеялся Леонид и медленно направился к выходу из моей палаты.
— Благая мысль, Липатов, — я толкнула легонько его в спину и расхохоталась, — только поставь свечку за здравие. Папенька ведь жив твоими молитвами.
Леонид поперхнулся и сполз по стене, сливаясь с ней белизной, и мы едва успели с Изольдой подхватить его под руки
Глава 37
К нам с Изи присоединился какой-то щупленький санитар или медбрат, и обливаясь потом, сотрясаясь своими хрупкими костями, помог дотащить Лёню до моей больничной койки. Пока мы волокли тушку нашего общего бывшего, заклятая подруга испепеляла меня осуждающим взглядом. Когда я устало опустилась на стул, наблюдая за манипуляциями Изольды над обмякшим телом Леонида и потирая гудящие мышцы рук и плеч, она с укором заговорила со мной.