— Да я сейчас рожу, Платонов! — завизжала Элина и швырнула в меня свою массивную кожаную сумку, от которой я едва ли увернулся, испугавшись за второй, не подбитый глаз. — Где мой муж???!!!
— У вас это семейное, я не пойму, на людей бросаться? — я вылез из кресла и отодвинулся к стене. — Сначала Липатов меня разукрасил, теперь ты. Элина, ты почему у меня то ищешь своего блудливого муженька?
— Вот поэтому! Что он, этот кабель, — задохнулась беременная от возмущения и схватилась за живот, не договорив.
— Леопольд, подлый трус, — поддержал папа Юра Элину.
— Да, этот сукин сын, мать его Леопольд, — уселась та в кресло, наливая себе воды в стакан из графина, — подбил тебе глаз, украл Марту, и ты ему отомстил и выкрал в ответ.
— Прекрасная попытка перевести стрелки на меня, но я по-прежнему не улавливаю сути, на кой чёрт мне сдался твой Липатов? Если бы он похитил Марту, я бы просто приставил Леонида к стенке, вернул свою возлюбленную, и точка.
— Но это же логично, — отпила воды Элина и зарыдала в голос, — а где ему быть, если не у тебя? Не у новой же любовницы в конце концов? Он знает, что меня нельзя волновать.
— Никакой логики, Липатова, — я постарался говорить мягче, чтобы не задеть чувства беременной женщины, но повысил голос, за что на меня прикрикнула тётя Маша.
— Платон, ты что себе позволяешь? Ты не видишь, здесь дитя просится на свет Божий? А ты сквернословишь.
— Ой, — тонко взвизгнула Элина, — кажется, я рожаю.
— Ох, девонька, дыши глубже, — запричитала ведунья и взяла Элину через стол за руку, — глубокий вдох и глубокий выдох. И они обе принялись усиленно дышать, расшатывая мои и без того разрозненные нервы.
— Вы издеваетесь? Никаких родов в моём офисе! — взбесился я, наблюдая за театрализованным представлением, разыгравшимся передо мной. — Устроили балаган.
— Плутоний, где твои манеры? Перед тобой же дамы, — процедил назидательно папа Юра и стал обмахивать роженицу какой-то толстой синей папкой.
— Платон?! — тётя Маша отпустила руку Элины и возвысилась над столом, зыркая на меня с укором.
— Платон Олегович, — рассвирепел я, — для вас, дамы и господа, точнее господин, — продолжил заводиться, — для вас я в данный момент времени — Платон Олегович. И вы находитесь не у себя дома, а в стенах юридической компании «Платонов и партнёры», и будьте добры вести себя прилично и уважительно ко мне, если вам от меня что-то надобно. Что вы устроили за сюр здесь?
На мгновение воцарилась тишина, Марья Тимофеевна перестала кудахтать над Элиной, Юрий Георгиевич опустил руку с папкой. Но то, как на меня воззрились три пары глаз, было настолько громогласно, что незримо заложило мне уши беззвучной бранной речью странной троицы.
— Ну, Платон Олегович, — первым нарушил тишину надутый Ильинский, — а я за него дочку замуж хотел выдать, папой разрешил называть. А он? Бессердечный гордец ты, Платон.
— Согласна полностью с вами, Юрий Георгиевич! — встряла ворчливо ведунья. — Надобно нам от него что-то? Да что с тебя взять, подлая душонка плутовская?!
— Я тебя сейчас так уважу, Платонов, что и в кошмарном сне не снилось! Ты у меня роды примешь, — пригрозила мне Элина, цепляясь одной рукой за стол, а второй придерживая живот, — если не скажешь, где мой мууууууууж???????????!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — натужно загорланила она, и мы с папой Юрой и тётей Машей скривились, зажимая уши.
— А воды отошли? — вдруг спросил Юрий Георгиевич и брякнул об стол папку, которой обмахивал Липатову.
— Вы у меня спрашиваете? — уточнил я зачем-то, чем рассердил папу Юру.
— Что с тебя толку спрашивать? — пробурчал Ильинский. — Ты только и горазд, что попусту болтать с пафосом и обещать понапрасну. Приставил бы он к стенке Леонида, возлюбленную спас. Как же! Волшебник, недоделанный! Поэтому ты ничего не сделал и сидишь здесь весь накрахмаленный, гладко выбритый, глазом отсвечивая да вискарь попивая в кабинете своей невестушки, в то время, как моя дочь неизвестно где с ранением?
— Алёна мне не невеста, сколько можно? Заладили, как Марта! Да вы же сами, — всполошился я, — мы же с вами договорились.
— Устные договорённости, не подкреплённые подписями с обеих сторон, не считаются, — едко заметил папа Юра, — вам ли не знать, Платон Олегович.
— Не невеста, как же, — не удержалась от колкости Марья Тимофеевна, — отчего же тебя тянет к ней в кабинет, что наяву, что во сне?