Я спиной спустился по шершавой стене, прикрывая глаза, только бы не видеть и не слышать ничего, только бы не изводить себя вопросами без ответов. Я устал сотрясаться в ожидании того, что безумный Липатов мог сделать с двумя слабыми, беззащитными женщинами. Я понятия не имел, где их искать. И я дико боялся, что времени у Марты на спасение не осталось. И я нестерпимо устал себя изводить мыслью, что снова напортачил и сам, сам, сам отпустил Марту и допустил гибель любимой.
— Сынок, что? Что они сказали? Кто тебе звонил? — голос папы Юры дрогнул над ухом, он присел рядом со мной и взял меня за руку.
— Я вас, кажется, подвёл. — горько заплакал, хотя мужчины, как водится, не плачут.
— Что-то за Мартой? — тётя Маша наклонилась надо мной и протянула мне бокал с виски, но я отказался выпить.
Я с омерзением посмотрел на алкоголь, поднялся с трудом на ноги и набрал номер Лейлы.
— Принеси мне кофе быстро. И завари покрепче. И аптечку пожалуйста захвати.
— Принято. — отозвалась она, и я сбросил звонок, поблагодарив мысленно помощницу, что не стала задавать мне лишних вопросов.
Лейла и в скором времени исправно появилась с подносом, уставленном блюдцем с печеньем, большой кружкой с кофе, от которого исходил бодрящий, шоколадно-пряный аромат, бинтами, тюбиками с какими-то мазями и бутыли с чем-то.
— Бригаду Калинина распустить? — насмешливо спросила жена Степана, окинув его презрительным холодом карих глаз.
— Степан у нас и без бригады прекрасно справляется, — ухмыльнулся я слабо и отпил кофе.
— Подожди с кофе, — Лейла забрала у меня из рук кружку и с тревогой посмотрела на творение своего мужа. — Ну, Калинин, я тебе дома устрою, — сказала она ему, и Степан поджал обиженно губы. — Надо рану обработать. Что на этот раз приключилось? Мы спим с тобой?
— Эмм, — я забрал у помощницы вату и перекись, — давай дальше не провоцировать твоего муженька и не выводить на ревность.
— А мне безразлично, кого, к кому и как он ревнует, — бросила замученно Лейла и яростно взглянула на Степана. — Пусть бесится себе. Я сказала, мы разводимся. Мне опостылела ревность. Мне осточертели измены. Теперь вон и дети на стороне. Поздравляюсь, папаша с наследником или наследницей.
Я и не подозревал, что у четы Калининых какие-то размолвки или трения. Для меня они были примером идеальных отношений, любящей парой, на которую хотелось равняться со временем. Для полного счастья, казалось, им не хватало только малыша. Степан всегда нахваливал Лейлу, говорил о ней с обожанием. Лейла осталась в компании при муже, как преданная жена, помогая ему и нам развивать бизнес, при этом заряжая нас лучезарной улыбкой и положительной энергией. Вот они современные реалии — большинство из нас и свою жизнь приукрашает фильтрами успеха, напускного счастья и чужую порой мы видим в глянцевом, искусственном свете. А за иллюзорным фасадом чего-либо, может быть кучка навоза или не быть вовсе ничего. Впрочем, меня мало волновали, по правде говоря, отношения Лейлы и Степана. Когда на кону стоит жизнь любимой, то остальные оправданно меркнут. А после того, как Калинин отметелил меня, мне как-то побоку стало до него вообще.
— Элина, — я прогремел на весь кабинет, обращая уничижительный взор на Липатову, — кто такая Изольда?! И какого хрена она в заложниках с моей Мартой у Леонида?
Липатова вжалась в кресло и округлила глаза. Да, я мог к ней отнестись снисходительно, чисто по-человечески и сделать скидку на то, что она в положении. Но, к сожалению Элины, я был в курсе, как потешались они с Леонидом в незапамятные времена над Мартой. Да и о каком могла снисхождении идти речь, если эта славная, отпетая парочка мошенников поступила с нами ничуть не по-людски, разлучив нас с моей Золушкой на…17 лет, разлучив и лишив Марту радости материнства, а меня отцовства. Я не собирался нападать на Элину или мстить им с Лёней. Я бы и знать не знал этих гнусных людишек. Но неуместную лирику и эмоции я оставил в стороне, сменив их здравомыслием и выдержкой, и приготовился к сухому, результативному разговору с Элиной. Однако, некоторые никак не могли угомониться и сесть за стол переговоров, точнее остаться в стороне, не вмешиваясь в чужие дела.
— Не смей орать на беременную женщину, — озлобился Степан и с силой навалился руками на стол, качнув его.
— Стёпа, — развела руками тётя Маша, — что ты как с цепи сорвался сегодня?
— Если бы речь не шла о моей дочери, — вклинился папа Юра, — я бы непременно обратил внимание на ваше поведение, товарищ Калинин, и мы с вами говорили не здесь и не столь сдержанно.