Мы подъехали к светофору, машины стихли, и я выдохнул на полторы минуты, рассуждая сам с собой:
«Последний звонок — входящий от Даниила, перед тем от Изольды. А после…ни черта нет после. Как так то? Люди добрые, подскажите да вразумите окаянного Платона Платонова! Допустим. Я уснул. Уснул, и кто-то подчистил историю моих вызовов на телефоне. Но я же был закрыт в машине изнутри. Тогда выходит. Что ни черта не выходит. Потому что выходит, что мне приснилось, как мне звонил Леонид, точнее с его телефона звонили Марта с Изольдой. И выстрелов не было никаких. И Тихон в мою любимую не стрелял. И с тётей Машей и папой Юрой я не говорил. Про дочку нашу с Мартой Алису не слышал. И Даниил не назвал Леонида Леопольдом. А был ли Даниил? Ах, да, он мне звонил. А я ему перезванивал? Было же дело? Или у меня раздвоение личности? Или сны на грани реальности? Что истинное? И что ложное? И как можно кому-либо доверять и просить о помощи, когда я себе то не доверяю?!».
Жёлтый, зелёный — погнали дальше. В первую очередь я решил разобраться со снами, если меня одолели именно сны, а не последствия полученных травм головы. Я увидел какое-то придорожное кафе-шашлычную с небольшой парковкой. «Отлично! То, что надо, чтобы собраться с мыслями. Мне не до шашлыков, конечно, да и на еду я смотреть не в состоянии. А вот кофе будет в самый раз. Заодно вполне обоснованно постою у них на парковке и покумекаю, чтоб никто меня не прогнал и не потревожил.», — здраво рассудил я.
— Двойной эспрессо, — бросил я вежливо подоспевшей официантке с чуть смазанной губной помадой по щеке в съехавшем на бок бежевом переднике поверх короткого коричневого платья, едва прикрывающего прелести девушки.
— Что-нибудь ещё желаете? — запыхавшись бегло спросила официантка, на бейджике которой красовалось курсивное «Аделина», и обернулась кокетливо на приоткрытую дверь некоего служебного помещения.
— Не желаю, Аделина. Можно пожалуйста кофе, покрепче и побыстрее. И нет, я не хочу ваш фирменный шашлык. — опередил я брюнетку с аппетитными формами, предугадав очевидный и заготовленный для всех посетителей вопрос. К тому же я не хотел отвлекать возлюбленных, коим помешал, с умилением поглядывая на юношу, что высунулся из-за двери в ожидании своей официантки, и догадавшись, что оторвал этих двоих от более приятного занятия, чем работа. Но и я не по своей прихоти оказался там, где оказался, дабы по крупицам восстановить хронологию событий и спасти Марту.
— Кофе так кофе, — разочарованно протянула Аделина, и, неспешно покачивая широкими бёдрами, переступая маняще на высоких каблуках серебристых босоножек, подошла к тому самому юноше, тут же шмыгнувшему за барную стойку к кофемашине. Видимо, официантка надеялась, что я не зря прервал их с «Артемием», и с меня получится срубить побольше денег.
Под заунывное дребезжание кофемашины и перешептывания Артемия с Аделиной я бездумно разглядывал ветхий интерьер кафе с отголосками чего-то советского: тёмно-зелёные портьеры, золотые скатерти на столах, гвоздики в стеклянных вазах, настольные лампы с салатовым абажуром на металлическом каркасе. И тут явилась она из темноты, пронзая меня взглядом тёмно-карих бездонных глаз.
— Позолоти ручку, молодой, красивый, — черноволосая цыганка коснулась меня костлявой рукой с множеством золотых колец и с ярко-красными длинными ногтями, больше напоминающими когти, — всю правду расскажу. Что было, что будет, чем сердце успокоить.
«Что за напасть такая?! Откуда она здесь взялась?! Что ей то надо от меня?! Разумеется, мне для полного счастья только цыганки не хватало, чтобы я окончательно свихнулся. Однозначно, без данного колоритного персонажа наша с Золушкой сказка была бы не столь увлекательной!», — хмуро покосился я на протянутую руку, не зная, как избавиться от цыганки.
— Кри́го! Сгинь с глаз моих и не распугивай мне редких гостей, Рузанна, — гневно всплеснул руками кучерявый, поседевший цыган с золотой серьгой в ухе, одетый в изумрудную блузу и обтягивающие кожаные чёрные брюки, заправленные в высокие сапоги с причудливыми носами, похожие на ковбойские, — сколько раз тебя просил.