— Браво, браво, — с издёвкой заржал он и захлопал в ладоши, — ах, какая женщина, мне б такую. Не рановато ли тебе резвиться, дорогая, да мужиков седлать? — подтрунил надо мной, скрестив руки на груди. — Годы то уже не те. Да и мы только-только твои боевые ранения подлатали. Ты б поберегла себя.
— Завидуй молча, дорогой, что я лихая наездница с другими, а не с тобой, — огрызнулась я и, соблазнительно выгнувшись, игриво заскакала на Тихоне, поймав на себе его…вожделенный взгляд.
— И чего ты потащился к ней, я не въехала? Тихон и без тебя справляется, как видишь. — заворчала Изольда, выглянув из-за Лёни, побрякивая розовыми пушистыми наручниками на запястье.
— Вижу, и мне это не нравится. — взъерепенился бывший. — Вы здесь все ополоумели? Вы что творите?!
— Прости, мы оторвали вас от ролевых игр? Ты поэтому сердишься? — залопотала я и надула губки, захлопав кукольно глазками.
— Марта?! — взревел Леонид.
— Что? Я 42 года Марта. И мы с Тихошей не творим, а вытворяем, — хихикнула я, чмокнув Тихона в нос. — Лёнечка, а ты тоже заметил, — перешла на шёпот, — что кругом одни сумасшедшие?
— Нет, она издевается над нами, — рассердилась Изи, — ты чего из спальни вытащилась? Осмелела что ли? Так мы это быстренько исправим. Я вмиг покажу тебе твоё место.
— Харе стращать Марточку. Что вам не так? — защитил меня Тихон. — Мне всё по кайфу. — подмигнул он мне заговорщически и расплылся в довольной улыбке, как кот, наевшийся сметаны до отвала, чем-то напомнив кота тёти Маши из сна, тоже Тихона. От его внимания я зарделась и разомлела, вполуха слушая, что там нам вещают. Я таяла от близости с ним, к своему стыду, и испытывала угрызения совести перед Платоном.
— С тобой будет отдельный разговор, — рыкнул на Тихона Леонид, — Марта, ты чего нарываешься? Что за кордебалет?!
— Кордебалет, милый Леопольд, — съязвила я, — к твоему сведению, это ансамбль из танцующих в балете, опере или мюзикле. А у нас с вами сплошной цирк. И цирк хилый, бесталанный, чтоб вы знали. Плохо роли отыгрываете, клоуны и клоунессы.
— Ах, по кайфу тебе?! Котяра блудливый! Как чувствовала, что надо вас навестить. — мерзко завизжал смутно знакомый женский голос. — Ну я тебе, Марточка, устрою танцы-шманцы! Я вам покажу цирковое шоу! — И меня оттащили за хвост с Тихона.
Пока некто женского пола меня мутузило своими худенькими, но крепкими ручками, и мотало за волосы во все стороны, я мельком узрела на деревянной полке над кухонной плитой необычные склянки с травами и ягодами, цветные пузырьки разных размеров, залитые чем-то, и пару кружек с хохломой.
— Алёна, ты откуда здесь?! — загорланил Лёня встревоженно. — Боже ты мой, отпусти Марту немедленно, — грозно гаркнул он, и хватка незнакомой мне Алёны ослабла, — рано пока с ней расправляться.
— И не говори, — перевела я дыхание в попытке восстановить равновесие и сфокусировать взгляд на одной точке кухни, точнее на некой Алёне, — ушатала ты меня, — зависла я, потому что передо мной стояла разъярённая Она, — Алёнушка. А я то вам, сдаётся мне, живёхонькая нужна сейчас.
Изольда поджала губы и разочарованно фыркнула, покосившись на незваную гостью.
— В нашем полку прибыло. Не дом, а дурдом.
— Нигде не засветилась? — озадачился Леонид и вперился взглядом в Алёну.
— Не должна была, а там фиг знает. — беспечно ответила она и открыла холодильник. — О, апельсиновый сок!
— Я бы не рисковала с соком, — просипела я, и Тихон подал мне стакан воды, одними губами успокоив меня, что воду можно пить. И я почему-то ему безоговорочно поверила, не заподозрив в злом умысле, умом понимая, что он с ними в одном доме, где держат похищенную и израненную меня, что он также подчиняется Леониду, как и Изольда с Алёной. Но я поверила Тихону на свою голову и понадеялась почему-то на него. Разумеется, мои надежды были рисковыми, и могли стоить мне жизни, моей жизни. Но что-то засквозило между нами. И мне будто сердце подсказало, что Тихон герой положительный, а не отрицательный, как остальные.
— Ты бы ротик свой, курочка, подприкрыла и меня не злила. А то сделаю из тебя куру-гриль и собакам отдам на съедение. Я и без тебя не в духе. — пригрозила мне Алёна и налила себе ту же воду из графина, что пила я, в стакан, жадно прильнув губами к влаге.
— И чего это наша девица-красавица не в духе? Дай угадаю, маман заругала тебя за оплошности и снова не дала побыть главной в нашем бравом деле? — съехидничала Изи.