— И прошу, дай шанс Дариону. Он отказался от всего, когда почувствовал, что потеряет тебя.
— Что? Он не женился? А что тогда было во дворце? Он же был с девушкой.
— Это я приказал ему идти с ней. Я не знал, что та девушка, стоящая с принцем, его любимая. Он в тот же вечер попросил меня расторгнуть помолвку и был убедителен в своём решении. Если бы ты читала его письма, то разногласия и непонимание давно бы разрешились.
— Я считала, что раз он женат, то мне не стоит вмешиваться в его жизнь. Я сжигала письма, не читая их.
Отец взял меня за руку и сказал:
— Мы все не правы, и нам всем нужен шанс. Я понимаю, то, что я сделал, непоправимо и не отменяет твоего права на его оценку, просто постарайся понять его с точки зрения моего полёта. Тебе самой скоро принимать сложные вопросы.
— Какие вопросы?
— Один род ждёт свою главу рода. Хранитель Шоортонов отказался от них. Теперь ты глава.
— Так вот что означало его присутствие рядом с другими Хранителями. Можно это как то изменить?
— Нет. Что самое интересное, ты, можно сказать, пробудила их. Никогда так Хранители не помогали и не показывались на глаза. Мы подняли древние свитки и нашли, что они очень давно радовали нас своим присутствием, но чтобы вот так судить и отказывать в покровительстве — это впервые.
Рядом с ним я чувствовала то маленькой девочкой, которой хотелось прижаться к родному плечу и ощутить объятия отца, то взрослой женщиной, прошедшей сложный путь жизни, который оставил отпечаток недоверия.
Если подумать, то жизнь сложна и многослойна. В ней присутствуют и подъем, и спад. Есть моменты, оберегаемые от постороннего внимания, и есть моменты, через которые трудно перешагнуть.
Было трудно определиться со своими чувствами, поэтому моим решением было пока понаблюдать за нашими отношениями. Попытаться понять его мотивов и поступков. Сейчас, в данный момент, он приоткрылся мне, как отец, как простой человек.
Впрочем, каждый имеет шанс на реабилитацию.
— Ты хочешь увидеть внука? — Задала вопрос.
Получив положительный ответ, мы вышли их кабинета. Невдалеке стоял Арон и Дарион. И почему-то оба взъерошенные, словно повздорили и попортили себе прически.
Они сразу замерли и посмотрели на нас: Арон недовольно, а Дарион — настороженно.
По их виду не трудно догадаться, что вели они весьма оживленную беседу до нашего появления. Арон подошел к нам и проговорил:
— Пойдемте, Ваше Величество. Я провожу вас.
Стук двух сердец раздались одновременно в пространстве, и отголоски эхо устремились друг к другу. Их прикосновение было сродни яркой вспышки. Дарион не выдержал и подбежал ко мне, заключая в объятия.
— Любовь моя, — шептал он между жаркими поцелуями.
— Почему? Почему, ты не отвечала? — Он взял мое лицо в плен своих неимоверно горячих ладоней и смотрел укоризненным взглядом.
— Прости, — прошептала в ответ.
Как объяснить своё упрямство? Как объяснить нежелание вторгаться в чужую жизнь? Как объяснить боль, когда сжигала письма? Как объяснить свое право выбора, которое идет вразрез всех установленных норм?
— Боже! Как я долго искал тебя. Во дворце, когда ты, как я думал, что это была ты, улыбалась принцу, у меня остановилось сердце. Я почувствовал, что умираю с каждой твоей улыбкой, с каждым твоим взглядом на него. Мое сердце разрывалось от ревности и неверия, что ты так быстро забыла меня…. Прости, что долго думал. Прости, что долго шел. Прости, что сомневался в нашей любви. Прости…, — шептал он, заключив меня в свои объятия.
Мы бы долго еще стояли в обнимку, если бы голос Арона не вывел нас из отрешенного состояния:
— Хватит обниматься на виду. Слуги не поймут вашей статуйности. Не хочу слыть рогоносцем.
— Не будешь, — беззлобно ответил Дарион, поглядывая на моё покрасневшее лицо. — Вот сейчас пойдем и оформим союз.
— Кто тебе разрешит? — язвил Арон. — Руки еще не просил у моей жены. И я посмотрю, достоин ли ты её. По твоим словам ты ей совсем другой статус предлагал.
— Дураком был…
— А сейчас поумнел?
— Арон. Хватит. Ты же все понимаешь, — попыталась сгладить напряжение, которое так и искрило между ними.
Он подошел, наглым образом забрал меня из рук Дариона и заглянул в глаза. Только сейчас до меня дошло, что он таким образом ненавязчиво читает мои мысли.