Вначале меня шокировала такая жизнь, но потом свыклась с мыслью, что придется пройти и этот нелёгкий путь.
Вспоминала свою прошлую жизнь и не понимала только одного: почему? Почему именно калека? Всегда была ровной и внимательной со своими учениками, помогала им, даже животных не обижала.
Выросла в интеллигентной семье, где порядочность была не пустым звуком. Никого не предавала — это меня предавали. Никого не обижала, а больше мне доставалось за мой спокойный характер.
«На зло отвечают слабые, а сильные выше этого», — говорил отец.
В какой-то степени он был прав: не каждый мог выдержать твой снисходительный взгляд, когда ждет в ответ проявления твоего раздражения или негодования. Только такое поведение встречалось людьми неоднозначно, и кто-то принимал это за слабость.
Только в этой жизни мне приходилось поступать наоборот: проявлять гнев и злость. Единственное то, что моё воспитание не позволяло пройти мимо людей, которые по воле судьбы оказались за бортом жизни.
Я знала, что объять необъятное невозможно, но пусть помогу хотя бы единицам. И в душе понимала, что если мне предстоит переступить через черту, то переступлю и не задумаюсь ни на миг.
5
Зал был полон разношерстной толпой, которая прибыла с обозом, и люди стремились побыстрее заселиться, отдохнуть и отогреться. От этого зал наполнился шумом голосов и толкотней около барной стойки, где люди договаривались о ночлеге. Счастливчики уже поднимались на второй этаж с поклажей и с ключами от номеров.
Это был обыкновенный день в харчевне, наполненный сутолокой и шумом, который скоро на время затихнет. Пристально понаблюдала за нетерпеливыми людьми и повернулась к Фоме:
— Третья бочка пива готова. Можно продавать, только пусть промоют пустую. Завтра заполним и её.
Даже хлопотное и трудоемкое дело как промывка бочек, тоже была магически настроена.
— Хорошо, хозяйка, — прозвучало от него.
Невысокий, коренастый бармен с рыжими волосами и такой же бородой всегда бросался в глаза при входе. Он был как бы нашей визитной карточкой: яркой и запоминающейся.
Фома остался разбираться с желающими заселиться, а я поплыла утиной походкой проведать маму, которая ещё не проснулась. Не было смысла ожидать её пробуждения, потому что иногда сон длился долгое время, и я отправилась доделывать дела в свой кабинет.
Так углубилась в бумаги, что когда оторвала усталые глаза от цифр, заметила, как наступила ночь. За окном ярко светил Сон своим желто — оранжевым светом, а на небосводе мерцали звездочки, словно созревший плод разбросал в беспорядке семена.
Сколько бы я не вглядывалась в небо и не искала созвездия, так и не нашла. На тёмном небе поблескивала бриллиантовая россыпь звезд.
Матери не стало на следующее утро, когда я только успела проснуться.
Она лежала такая спокойная, с улыбкой на лице, что казалось, что спит и сейчас проснётся. Тогда её взгляд лучистых глаз остановится на мне, и лицо озарится улыбкой.
Я так этого хотела, что в этот момент согласилась бы и на блуждающий, неузнаваемый взгляд. Со слезами, которые невольно текли по щекам, из моей души уходило что-то важное, что-то, без чего можно жить, но уже нет возможности радоваться этой жизни. Все естество кричало, что этого сон, что это неправда, и вот-вот затрепещут реснички, и мама откроет глаза.
Сиделка стояла рядом и с изумлением смотрела на хозяйку. Она впервые видела плачущую Горгулью, которая тихо подвывала.
Даже сейчас, когда мне необходима поддержка, не хотелось, чтобы кто-то видел моих слез. Я медленно, словно в тумане, поднялась в свою комнату и тут- то выплеснула всю свою боль.
Никто не слышал моего крика полного отчаяния и боли, который утонул в подушке и который застревал в горле. Выла раненным зверем в надежде, что хотя бы это поможет забыться или вернуть мне родного человека, но постепенно осознавала свою потерю и почувствовала, как одиноко забилось моё сердце.
Только к вечеру я смогла спуститься и отдать все распоряжения. Мои глаза опухли от слез, и если кто-то и заметил, то не показал вида.
Несколько дней после похорон старалась прийти в себя. Мне не хватало молчаливой поддержки матери, её холодных рук. Ощущала себя обманутой, словно отобрали цель, ради которой жила всё это время. Иногда приходила в себя и осознавала, что сижу рядом с её постелью и тупо смотрю в пространство.